— Мне известно, — продолжал говорить отец, — что количество охраны в Лонгвуде удвоилось, наш храбрый губернатор не желает рисковать.

Он устало вздохнул и потянулся к бутылке с портвейном.

— У меня нет аппетита, я выпью парочку бокалов вина.

Отец поднял бокал и взволнованно взглянул на дочь. Бетси пристально смотрела в направлении летнего домика в саду.

— Бетси?

Она не слышала его. Девушка ничего не ответила. Вильям Бэлкум с тревогой взглянул на миссис Бэлкум. Казалось, он просил, чтобы она как-то отвлекла дочь от задумчивости. Миссис Бэлкум поднялась с своего места и приказала Саре Тиммс убрать со стола.

Бетси целый час одна бродила по саду. Джейн ее окликнула, но сестра ей не ответила. Потом младшая сестра исчезла, ее долго не было видно. Затем она появилась снова. У нее в руках была фарфоровая чашка, и она протянула ее Джейн.

— У чашки отлетела ручка, — заметила практичная Джейн.

— Джейн, это ничего не значит. Я нашла чашку в кладовке и сразу ее узнала. Он обычно пил из нее. Я это видела много раз. Ты не помнишь, как он мило улыбался нам, когда пил шоколад по утрам?

— Я его никогда не видела по утрам. Для меня его калитка была закрыта в это время.

— Какие забывчивые люди! Они, наверно, поставили чашку в кладовку и забыли о ней.

— Его слуги всегда плохо ему служили. Бетси, прошу тебя… Почему тебя это так трогает?

— Тушеная говядина и разбитая чашка! — горько заметила Бетси.

— Это я никогда не забуду. Конечно, мне можно вспомнить красивую гитару, которую ему прислала его сестра, и еще… блюдо…

Она замолчала. Это был секрет, и ей никому не следовало говорить об этом. По крайней мере, до тех пор, пока они не будут в безопасности в Англии. Джейн была занята собственными переживаниями и не обратила внимания на слова сестры.

Бетси промучилась еще полчаса, а потом решила, что она не должна пассивно воспринимать сообщение отца. Она снова отправилась в столовую. Здесь она нашла отца, перед ним стояла почти пустая бутылка вина.

— Папа!

— Да, Бетси, — Вильям Бэлкум отставил бокал и внимательно посмотрел в лицо дочери. — Милая моя девочка, ты все воспринимаешь слишком серьезно, и это меня крайне волнует.

— Ты считаешь, что я во всем виновата? — спросила отца Бетси.

Отец покачал головой.

— Ни в коем случае. Губернатор, конечно, злобствовал, потому что ему стало известно, что ты тайно посещаешь императора. Но он не мог использовать эти сведения в качестве предлога, чтобы избавиться от нас. Ему были нужны доказательства, чтобы он мог обвинить меня, мою работу и мои связи и сказать, что я связан с Бони и посылаю от него письма в Европу. Конечно, ему ничего не удастся доказать, но его патроны в правительстве будут рады во всем ему поверить. Нет, нет, моя девочка, тебе не стоит ни в чем себя обвинять.

Они помолчали.

— Папа, — наконец сказала Бетси. — Я собираюсь сюда вернуться.

— Ты хочешь сказать, что ты вернешься на остров?

— Да, папа. Наполеону будет плохо без меня. Я это точно знаю. Я должна найти причину, чтобы возвратиться сюда.

Отец криво улыбнулся.

— Как ты это собираешься сделать?

— Я не забыла, каким добрым был тот старик, когда ты повез меня навестить его. Он очень хотел тебе помочь. Я понимаю, что он сейчас мало что помнит, но есть же другие, кому все известно. Папа, я собираюсь отправиться к ним! Я хочу от них потребовать, да, именно потребовать, чтобы они помогли мне вернуться сюда.