Вдруг где-то в глубине квартала грохнули два выстрела. И тут же из тоннеля донесся сдавленный крик:

— Лифт! Вали ее!

Заглушая этот крик, прогремели еще два выстрела, гулким эхом прокатившиеся под сводами прохода. Достав «беретту», Сержант вбежал в арку и, прижавшись к стене, крадучись двинулся вперед. Метров через пять он наткнулся на лежащее на асфальте тело. Приглядевшись, он понял, что это Норвежец. Рядом с ним лежал, раскинув руки в стороны, «шкаф». До его слуха донесся рев автомобильного движка. Через несколько секунд все стихло.

Оставаться здесь было нельзя. С минуты на минуту могли примчаться менты. Не хватало ему еще быть пойманным на месте чужого преступления…

Степан выбежал из подворотни и помчался обратно в переулок.

— Что там за выстрелы были, ты не слышал? — спросил он у Мая Трофимовича, усаживаясь с ним рядом. — Гони!

— Слышал, Виктор Иваныч, как не слышать? И видел даже! — хриплым шепотом заговорил таксист. — Вон там стреляли, с той стороны, а потом оттуда, из переулка, прямо под уличный фонарь выскочил зеленый «опель» и рванул в сторону порта, наверно, на пятой передаче. Куда гнать-то? — жалобно добавил очумевший от ночных приключений Барыкин.

— В Оленегорск, куда же еще… — Сержант устало откинулся на спинку сиденья. Он бросил взгляд на мирно лежавший сзади черный «дипломат», который ему так и не понадобился, и сокрушенно вздохнул. Ну и хрень! Чтобы кто-то снял его клиента прямо у него перед носом — такое с ним случилось впервые в жизни…

Эпилог

Варяг сидел на диване в просторной гостиной коттеджа и через огромное, во всю стену, окно любовался зимним пейзажем. Ночной мороз сковал своими ледовыми объятьями озеро, и, если бы оказались в доме у Самородова коньки, можно было бы прокатиться по свежему льду. Эх, давненько не стоял он на коньках — с самой Австрии, куда в феврале девяносто пятого забросила его воровская судьба…

В кресле напротив сидел Степан Юрьев, держа в руке стакан сока. У него был утомленный вид — как будто он не спал всю ночь. Вчера, уже за полночь, его доставил в Оленегорск таксист Барыкин, но Степан, находившийся в расстроенных чувствах, даже не стал ничего рассказывать, ограничившись лишь кратким рапортом: мол, клиент ликвидирован, все подробности завтра.

— Значит, говоришь, целая команда была… — задумчиво повторил Варяг, — а кто, что, ты не в курсе.

— Да, Владик, такое ощущение, что они его там подстерегали и знали наверняка, что он подъедет, причем не один, а с охраной. Выходит, следили за ним. Но вот что странно: ведь и я почти неделю в городе проторчал и за особняком его приглядывал, но никаких посторонних не видел. Они что, в шапках-невидимках работали, к что ли?

Варяг внимательно поглядел на друга и усмехнулся:

— Степа, да не переживай ты так! Я же вижу: на тебе лица нет!

— Как же тут не переживать! — вспылил Сержант и со стуком поставил стакан на журнальный столик. — Облом случился, Влад. Облом! Клиента увели…

Варяг не удержался от хохота.

— Да брось ты! Ты же не миллионный гонорар потерял! Норвежца завалили, а это главное. А кто и как его завалил — дело уже десятое. Не будем же мы сейчас следствие открывать… Сегодня поедем в Москву, — добавил он, посерьезнев.

— Ты же хотел с мальчишкой повидаться, — напомнил Сержант. Он собирался еще что-то добавить, но его перебила переливчатая трель мобильного телефона.

Варяг поднес трубку к уху.

— Да, Игорь Васильевич… Да, у нас есть еще пара часов.

Он встал и подошел к окну. Достал пачку сигарет, молча закурил.