Он встал и подошел к окну. Достал пачку сигарет, молча закурил.

— Знаешь, Степа, не помню, чтобы я когда-нибудь так волновался, как сейчас, — признался Владислав. — С тех пор, как в первый раз на волю выходил… То освобождение я до конца своих дней не забуду. И сейчас… Сам не знаю отчего…

В прихожей хлопнула входная дверь и раздались приглушенные голоса. Варяг обернулся, глубоко затянувшись сигаретой. В гостиную вошел Самородов в сопровождении высокого черноволосого парня. Степан мельком взглянул в лицо парню и изумленно покачал головой. Варяг молча посмотрел на парня и сделал шаг навстречу. Парень остановился как вкопанный и уставился на него. Наступила неловкая пауза. Сержант, решив, что он тут явно лишний, подхватил стакан с недопитым соком и поспешно вышел из гостиной.

Самородов откашлялся и торопливо заговорил, стараясь снять возникшее напряжение:

— Ну, прошу любить и жаловать! Это Владислав Геннадьевич Игнатов. Из Москвы. Приехал в Оленегорск по важному делу. А это Станислав Владиславович Щербак. О котором я вам, Владислав Геннадьевич, говорил. Наш молодой адвокат… — Он запнулся, поглядев на Сержанта и явно не зная, стоит ли представить Стасу спутника Игнатова.

— Здравствуй, Станислав! — сказал Варяг и протянул руку черноволосому парню.

Парень пожал ее — коротко и сдержанно.

— Здравствуйте! Игорь Васильевич сказал мне, что вы хотели со мной встретиться. Я вас слушаю…

Варяг чуть заметно улыбнулся и продолжал серьезно:

— Это я хотел тебя послушать. Мы тут с Игорем Васильевичем беседовали, и случайно выяснилось, что… возможно… я с твоей мамой был когда-то знаком. Вот мне и захотелось уточнить все это…

Станислав исподлобья взглянул на Самородова. Тот чуть заметно кивнул: мол, давай говори, не робей.

— Мама… умерла много лет назад. Ее убили, — тихо процедил он.

— Я в курсе, — жестко произнес Варяг, не сводя глаз с парня. — Ты мне вот что скажи: ты не помнишь, она… она же вроде по медицинской части была. В начале восьмидесятых годов она в Пермской области не работала?

Парень ответил не задумываясь:

— Да, с семьдесят восьмого по конец восьмидесятого она работала в Пермской области. Медсестрой в медсанчасти исправительно-трудового лагеря… Номера я не знаю.

— Шестнадцать-дробь-сто четырнадцать, — как по писаному отчеканил Варяг. — Зато я знаю… Ну что, Станислав… Владиславович, а ты не догадываешься, зачем я хотел тебя повидать?

Стас неуверенно покачал головой и снова исподлобья метнул тревожный взгляд на Самородова. Тот стоял бледный, с напряженным лицом.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Варяг.

Стас облизал пересохшие губы кончиком языка.

— Мне знакомо ваше лицо… Да, знакомо… Я вас где- то видел…

— Я — твой отец!

Но Стас словно не услышал этих слов и продолжал говорить, глядя на Варяга в упор:

— Я вспомнил! Как же… Игнатов Владислав Геннадьевич. Вы — вор в законе.

— Я твой отец, — жестко повторил Варяг.

— Надо же, — тихо произнес Стас, кусая губы. — Я вас… таким себе и представлял. Всегда…

Владислав, не докурив, бросил окурок в пепельницу на журнальном столике и тут же закурил следующую сигарету.

— Мне Игорь Васильевич только позавчера рассказал про то, что с твоей мамой случилось. С Ларисой… Я же ничего об этом не знал. Не знал, что она тебя зачала там, в Пермском лагере, где мы с ней… Не знал, что родила тебя в Мурманске. Не знал, что ее убил какой-то подонок… Его так и не нашли?

Лицо Стаса вдруг почему-то посветлело.