Роман ничего не сказал, только пожал плечами.

— Не знаю, Владислав, готов ли я. Неожиданно это как-то. Да и что братва скажет…

— Ничего, Рома. Когда Медведь предложил мне стать смотрящим, я ведь тоже не готовился к такому повороту Он мне большое доверие оказал. И я постарался его оправдать. А братва… Не бери в голову. Свыкнутся. Главное, надо показать им свой норов. Дуракам хвосты прищеми. А умным уважение выкажи — вот и тебя уважать будут.

— Но ведь… — Филат помялся. Он встал и прошелся вокруг стола: видно, слова Варяга его не на шутку взволновали. — Не знаю, Владислав… Это тут, в своей вотчине, я крутой, а по России… Если большой сход собирать, то съедутся уважаемые люди со всех концов страны… С югов, из Сибири… Там своих кандидатов найдется немало.

— Я тебе серьезную поддержку обеспечу, Рома, — успокоил его Варяг. — Гладко выборы нового смотрящего, конечно, не пройдут, такие дела с кондачка не делаются. Выборы готовить надо загодя, исподволь. Ты вспомни: прежде чем Михаила Сергеевича генсеком выбрали, какая драчка в Кремле шла… И не один месяц. Я ведь тоже не сразу получил добро от сходняка. Медведь там постарался. И я с кем надо поговорю — тебе поддержка будет обеспечена. Собственно, для этого я и приехал.

Я тебе предлагаю стать вместо меня смотрящим по России. — Владислав помолчал. — Я тебя прошу… Сейчас завернутся дела серьезные, мне предложено кое-кого за границей найти. Большая разборка намечается. Игра пойдет крупная… Не исключено, что я уеду из страны надолго, на несколько месяцев. Тут мне нужно оставить надежного человека. Такого, как ты.

Филат надолго задумался. Было видно, что слова Варяга глубоко задели его.

— Почему я, Владислав? Других, что ли, нет?

— Кто?

— Да хоть Закир Большой…

— Дагестанец… — покачал головой Варяг. — Его сход не примет. На Максима Кайзера еще могли согласиться, но на Закира… вряд ли. А тебя поддержат. Я же сказал: обеспечу тебе поддержку.

Филат стукнул кулаком по столу.

— Мне сейчас бы, дай бог, развязать этот мурманский узел… Туго затянулся узелок…

— Развяжешь, Рома. Я тебе помогу. Ты с Норвежцем не пробовал в переговоры вступить? У тебя же это всегда хорошо получалось.

— Пытался. Сразу после того, как он вернулся в город в начале зимы. Норвежца чуть не грохнули, он за бугром лечился.

— А кто грохнуть хотел? Твои? — коротко спросил Варяг.

— Нет. Менты мурманские, которым он дорожку перебежал. Мои оставались в стороне от тех разборок. Потому-то и на переговоры он с ними поначалу согласился.

— Ну так, может, договориться с ним по-хорошему?

— Не уверен, что это получится. Норвежец чересчур жилен. От больших бабок у него совсем крышу снесло. Тим же, и в море, и на суше, бабки крутятся охренительные. Причем не только мимо госбюджета, но и мимо обшака. У меня с ним с самого начала, как я стал смотрящим региона, не заладились дела. Его голыми руками не взять. И он, и его ребята больно гоношистые. А теперь, после убийства Гусарова, совсем оборзели… Таганцеву было известно, что и генерал Гусаров, и Шумов — мои люди… Но он не остановился. Выходит, что таганцевские мне войну объявили. Поперли напролом… Нет, Варяг, теперь с Норвежцем мира уже не будет. Я сам не захочу.

— Напролом, говоришь? — жестко переспросил Варяг. — Ну не знаю, как это у них получится… — Он нагнул голову и искоса взглянул на молчаливо сидящего Сержанта. Решение пришло неожиданно. — А что, если направить в Мурманск Степана, так сказать, с визитом вежливости? Для налаживания культурных связей?

Сержант со скрипом отъехал на стуле назад.