- Я больше не одержим стремлением к вашему духу,- сказал он, почти
смеясь.- С духом и с ученостью дело обстоит так же, как с моим отцом, мне
казалось, что я очень люблю его и похож на него, я был сторонником всего,
что он говорил. Но едва вернулась мать, я узнал, что такое любовь, и рядом с
ее образом отец вдруг стал незначительным и безрадостным, почти неприятным.
И теперь я склонен считать все духовное отцовским, не материнским,
враждебным материнскому и менее достойным уважения.
Он говорил, шутя, но ему не удалось развеселить печального друга.
Нарцисс молча взглянул на него, в его взгляде была ласка. Потом он сказал:
"Я прекрасно понимаю тебя. Теперь нам нечего больше спорить; ты пробудился и
теперь уже знаешь разницу между собой и мной, разницу между материнским и
отцовским началом, между душой и духом. А скоро, по-видимому, узнаешь и то,
что твоя жизнь в монастыре и твое стремление к монашеству были заблуждением,
измышлением твоего отца, который хотел этим искупить память о матери, а
может быть, всего лишь отомстить ей. Или ты все еще думаешь, что
предназначен всю жизнь оставаться в монастыре?"
Задумчиво рассматривал Гольдмунд руки своего друга, эти благородные,
строгие и вместе с тем нежные, худые белые руки. Никто бы не усомнился, что
это руки аскета и ученого.
- Не знаю,- сказал он певучим, несколько неуверенным голосом,
растягивающим каждый звук, который появился у него с некоторых пор.- Я в
самом деле не знаю. Ты довольно строго судишь о моем отце Ему ведь было
нелегко. А может, ты и прав. Я уже три года как учусь, а он ни разу не
навестил меня. Он надеется, что я навсегда останусь здесь. Может быть, это
было бы лучше всего, я ведь и сам всегда этого хотел. Но теперь я не знаю,
чего хочу Раньше все было просто, просто, как буквы в учебнике. Теперь все
не просто, даже буквы. Все стало многозначительно и многолико. Не знаю, что
из меня выйдет, теперь я не могу думать об этих вещах.
- Ты и не должен.- сказал Нарцисс.- Время покажет, куда ведет твой
путь. Начался он с того, что привел тебя обратно к матери и еще больше
приблизит к ней. Что касается твоего отца, я не сужу его слишком строго. А
хотел бы ты вернуться к нему?
- Нет, Нарцисс, конечно, нет. Иначе я сделал бы это сразу по окончании
школы или уже сейчас. Ведь если я не буду ученым то хватит с меня латыни,
греческого и математики. Нет, к отцу я не хочу.
Он задумчиво смотрел перед собой и вдруг воскликнул "Но как это у тебя
получается, ты все время говоришь мне слова и ставишь вопросы, которые
прямо-таки пронзают меня и проясняют мне меня самого? Вот и теперь твой
вопрос, хочу ли я вернуться к отцу, фазу показал мне, что я не хочу этого.
Как ты это делаешь? Кажется, что ты все знаешь. Ты говорил мне кое-что о
себе и обо мне. поначалу я не очень-то и понимал это, а потом оно стало
таким важным для меня! Ты первый определил материнское начало во мне, именно
ты понял, что я был под чарами и забыл свое детство! Откуда ты так хорошо
знаешь людей? Нельзя ли и мне научиться этому?"
Нарцисс, улыбаясь, покачал головой. |