— Мне было бы неприятно, если бы отец узнал об этом из газетных сплетен. — Она не заблуждалась насчет журналистов и была обеспокоена такой перспективой. — А впрочем, может, и пронесет, — заключила она беззаботным тоном и провела кончиком языка по губам.

— Сомневаюсь в этом, — весело возразил Арриго. — Думаю, что по ночам не только летучие мыши на веранде слушали наши вздохи. Возможно, кто-то даже записывал их.

— Перестань так шутить, — шлепнула его по руке Анна. — Давай лучше есть.

Они сидели за столом и поглощали все, что им подали на завтрак, но с глазами, уже вновь полными желания, которое далеко уносило от всех забот и тревог.

— Тебе стыдно? — спросил Арриго.

Анна бросила лукавый взгляд налево-направо и наклонилась к нему.

— Хочешь знать правду? — В ее зеленых глазах искрился смех.

— Правду, и только правду, и ничего, кроме правды, — наклоняясь, в свою очередь, вперед через стол, тоном судейского сказал он.

— Я счастлива, — прошептала она.

Их губы встретились, и Арриго поцеловал ее.

— Бог знает, что ты будешь думать обо мне, — сказал он, бросая на нее притворно горестный взгляд.

— Ой, Боже мой, как не стыдно! — продолжила шутку она. — Ты украл мою реплику.

Маноло и Рибейра принесли бутылку шампанского в ведерке из какого-то блестящего металла, которое они бесстыдно выдавали за серебряное. Это были классные официанты, которые умели предугадывать желания клиентов. Вслед за тем появились два бокала старинного хрусталя — и в хрустале засверкало шампанское. В своей любезности они готовы были исполнить итальянский гимн или «Свадебный марш» Мендельсона, но Арриго поспешно отослал их с пригоршней долларов, в то время как Анна теребила пуговицу своей блузки, борясь со смехом.

Они курили, пили шампанское и смотрели в глаза друг другу, слушая без устали: «Ты сегодня одна. Ты одна этой ночью…», словно вся музыка для них сконцентрировалась в этой мелодии, в то время как в другой обстановке эта приятная песенка давно бы наскучила.

— Ты считаешь, это нормально, пить на завтрак шампанское? — укорила его Анна, прильнув губами к краю стакана.

— Я это заслужил. — Он понизил голос и огляделся кругом, — поскольку мне удалось заставить тебя потерять голову.

— Ты непереносим, ты совершенно не принимаешь меня всерьез. — Ею овладела какая-то ленивая истома — даже эти слова стоили ей труда.

— Ты пьешь шампанское чрезвычайно возбуждающим образом, — польстил он.

— Если бы ты знал моего отца, ты бы так не шутил, — попыталась она напугать его.

— А что твой отец? — спросил Арриго не слишком серьезно.

— Он способен на все, — угрожающе сказала Анна.

— Я тоже способен на все, — отпарировал он, — и ты в этом уже убедилась.

— Прошу тебя, Арриго… — Анна вдруг сделалась серьезной, пытаясь заставить его взглянуть по другую сторону действительности, которая тревожила ее. — Подумай, что будет, когда до него дойдет, что его единственная дочь, зеница его очей, разорвала помолвку с одним из самых известных имен во Франции и сошлась с женатым мужчиной.

— Однако тоже хорошей фамилии, — возразил он с мягкой улыбкой. — Арриго Валли ди Таверненго. Неплохо звучит? Мои предки были среди приближенных Наполеона.