– Нам первым подадут жесткого цыпленка.

– А…

– И нам придется сидеть рядом с Этил. Все запоминайте. Ана захочет получить полный отчет. – Он указал на толпящихся гостей в углу. – Похоже, что там бар. Куплю что-нибудь выпить.

Они протиснулись сквозь толпу. Это было трудной задачей, потому что то и дело их останавливали знакомые Аны и расспрашивали о ее здоровье. Один из мужчин, задавший тот же вопрос, показался Пейшенс очень знакомым на вид. Она дотронулась до руки Стюарта:

– Это был…

– Мэр, – ответил он.

Вот это да. Она здесь не у дел. Господи, только бы не совершить какую-нибудь глупость.

– Вина? – спросил Стюарт, когда они наконец подошли к бару.

Пейшенс покачала головой:

– Воды с газом, пожалуйста. – Алкоголь может ударить в голову, а ей нужен ясный ум.

Мимо прошел мужчина и оглядел ее ноги. Пейшенс потянула подол вниз, тщетно надеясь закрыть колени.

– Вы прекрасно выглядите. – Дыхание Стюарта, легкое как ветерок, задело ей ухо. – Это просто кучка людей.

– Разодетых напоказ. – Она повторила его же слова. Но волнение все равно не улеглось, по коже пробежал озноб. Ясно, что она привлекает внимание, ее оценивают, и эта оценка не в ее пользу. В голове вертелась пословица про свинью в губной помаде и еще про корову и седло.

Как же она завидовала Стюарту, тому, с какой легкостью он вращался в привычной для него среде!

– Вы наверняка часто ходите на такого рода вечеринки, – сказала она.

– Только когда совершенно невозможно этого избежать. Толпы людей и вечеринки – не мое амплуа.

– Разве? А вы выглядите вполне непринужденно.

Как и все здесь за исключением ее.

– Открою вам секрет. – Он наклонился к ней. Господи, хоть бы его запах не волновал так сильно. – Постарайтесь представить, что это большая игра.

Пейшенс следила за тем, как двигаются его губы, и пропустила смысл.

– Игра? – переспросила она.

– Одно крупное состязание. Светский вариант того, кто круче. Каждый старается доказать, что самый значительный – он.

– Вас послушать, так весь зал – это большая толпа неуверенных в себе людей.

– А разве не так?

– Включая вас? – спросила она, хотя не могла вообразить, что у Стюарта есть причина для неуверенности.

– Ну, порой такое со мной происходит, что не странно, поскольку меня воспитывал Теодор Даченко. – Он опустил глаза, разглядывая содержимое своего бокала. – Мой дед умел смутить кого угодно. Он был… эдакий исполин.

Пейшенс начинала понимать, что жизнь с Теодором Даченко – не праздник.

– А ваша сводная бабушка?

Лицо у него застыло.

– Глория – это особый случай.

Что он имел в виду? Она не успела спросить, как он повел ее к столам вдоль стены, где были выставлены обернутые бумагой корзинки, фотографии и еще много чего.

– Дурацкий аукцион по умолчанию, – сказал Стюарт, – где есть все, что никому не нужно, но покупается из чувства сострадания. – Он указал на мольберт около стола, где был прилажен большой плакат с изображением черного лабрадора. Подпись гласила: «Он подарит много любви, если только кто-нибудь его полюбит». Выразительные ореховые глаза собаки заставили сжаться сердце Пейшенс.

– Признайтесь, – продолжал Стюарт, – вы уже хотите приютить какого-нибудь щенка. Или хотя бы сделать пожертвование на вступление в винный клуб.