|
Все хорошо. Теперь - все хорошо. Тэкля не поняла его последних слов. Да это было и не важно. Они занесли Алесю в хату, уложили на постель и вышли. Бабка Тэкля осталась внутри. - Ну что ж, сын мой, - сказал Тарашкевич, - кажется, мы справились. - Да. - Кастусь внезапно почувствовал, как сильно он устал. Ноги сами подгибались, тело ныло. Лекарь опустился на завалинку. Отец Ян присел рядом. - Я хочу сказать, - начал он, но осекся, закашлялся, будто от кома в горле, после продолжил: - Спасибо, что не оставил меня. Один я бы не смог. - Я бы тоже, - ответил Кастусь. - Я бы тоже. Какое-то время они сидели молча, слушая, как потихоньку просыпается спасенное местечко. Уже пастух погнал коров на луг, где-то фыркали кони, которых запрягали в телегу. Начиналась жизнь. Лекарь откинулся назад, закрыв глаза. Тянуло в сон. Священник покосился на него и поднялся: - Идем, сын мой. Лучше спать дома. Кастусь с сожалением потянулся, хрустнув суставами, и поднялся: - Ваша правда, отец Ян. Когда они немного отошли от дома Алеси, священник повернулся к лекарю: - Я вот что подумал… Надо бы вернуться сюда вечером. Чтобы убедиться. Рагойша замедлил шаг: - Но ведь мы… Священник перебил: - Я просто хочу убедиться. Просто убедиться. Чтобы потом спокойно спать. - Понимаю… Да, конечно, встретимся. - Тогда я жду тебя на закате. - Я буду, отец Ян. Я приду. - Я знаю, сын мой. Я знаю. Они разошлись в разные стороны. * * * Кастусь поднялся с пенька, посмотрел на большие, как вишни, звезды и спросил у священника: - Может быть, стоит уйти? Прежде он являлся гораздо раньше. Кажется, мы правда справились. - Давай подождем еще. Я хочу быть уверен. Рагойша пожал плечами, но опустился обратно. Стал ждать. До рассвета они сидели молча. Когда солнце показалось над лесом, отец Ян встал: - Все, можно идти. Господь явил свою милость - упырь не вернется. Они выбрались из схованки и пошли прочь. Но не успели пройти и ста шагов, как из проулка выскочила женщина в сбившемся на затылок платке. - Слава тебе Господи, - воскликнула женщина, хватая Рагойшу за рукав, - пан дохтур, идемте скорее, моему Язэпу худо. Я уж бегала до хаты вашей, стучала, да не открывал никто. - Да-да, конечно, - пробормотал эскулап, спеша за женщиной. - Как худо? - остановил их вопрос священника. - Лихоманка у него, батюшка Ян, навалилась, значит, и грызет. Вчерась началася. Только странная она - жару нет, ознобу тоже. Вот и побегла я до пана дохтура. Кастусь побледнел, глянул на священника. Тот поджал губы, нахмурился: - Я с вами пойду. Может быть, молитва окажется сильнее снадобий. * * * Кастусь потер небритый подбородок и подошел к столу, на котором стоял гроб с покойником. Хведар Балыка умер третьего дня. Сгорел от непонятной лихоманки, как уже пятеро до него. И всего-то за полгода! Кастусь честно пытался лечить их. |
