|
У меня еще есть. - Как есть? - удивился царевич. - А вот так. - Лягуха стрелу на берег шлеп, а сама в воду прыг. И через некоторое время выгребает с палкой странной во рту. - На, - жениху объявляет, - эта лучше. Старинная. К тому же тяжеленная - не чета твоей, сразу ясно, что золотая. Царевич сначала не поверил. Я, признаться, тоже, но потерли мы ее платочком и убедились: не соврала зеленая, и вправду золотая. - Нравится? - лягуха интересуется. Причем кокетливо так интересуется. - Угу, - кивнул Ванька. - Это же ж сколько лет она там пролежала… - А раз нравится - замуж бери. Еще принесу, - соблазняет зеленая. - У меня там всего много. Даже настоящий железный конь из Неметчины завалялся. Если не сгнил, конечно, за давностью лет. Но стрел золотых больше: видать, много кто из твоих предков никак с луком совладать не мог. Только выйдет тебе условие одно: чтобы болото мое родное в неприкосновенности сохранить, чтобы было куда честной лягухе сбегать поплакаться на жисть. Царевич подумал-подумал, посмотрел на стрелу, на невесту, снова на стрелу… И наконец решился. - Ладно, - говорит, - для страны ничего не жалко. Поцелую, раз надо. Только через платок. Тогда и мне противно не будет, и заклятие снимется. Развернул царевич платок кружевной, которым только что стрелу вытирали. Изящный, насыщенно-коричневой окраски. Но тут уже некстати лягуха завопила, что, мол, через подобный платок целоваться - только заразу цеплять. Этот платок кипятить-гладить надо, а то и вовсе сжечь. Во избежание. - Так и быть, - сжалился я, - целуйтесь через мой хвост. Хвост чистый. Сегодня с утра два раза вылизанный. Практически продезинфицированный. Иван Никодимыч, младший сын царя Ну, поцеловал я жабу через кошачий хвост. Странные ощущения, надо сказать. Неописуемые. А жаба-то не врала, видать, действительно царевной была - в холопьем-то звании вряд ли подобные габариты нажрать удастся, - в девицу обратилась. В примерную такую девицу. То есть примерного зеленого оттенка. Ведь знал же, что где-то в этом деле подвох кроется. Митрофан, кот с государственным будущим Все-таки недаром цари Ваньками только младших сыновей называют. Дурак же ведь дураком. Счастья своего не понимает. - Ты лучше гляди, - советую, - невеста-то твоя телом обильна, поступью величава. Если умыть да приодеть - самое то выйдет. Что лицо зеленое - не беда, с лица воду не пить. Замажем-зашпаклюем. А если не получится, скажем, что импортная царевна. Экзотическая. Да и вообще кто бы тут про красоту говорил… Морщится царевич, словно зуб у него прихватило, сомневается. - Смотри, - убеждаю, - она же еще и готовить умеет. Настойки лечебные из трав варит. На самогоне… Да и стрелы золотые на дороге не валяются, - а в болоте, видите ли, валяются. - И патриотка она, и убеждений явно зеленых. В смысле за природу, а не то, что ты подумал. И вообще, государственница. То ли настойки, то ли настрой Ваньку успокоили, у него даже интерес проснулся. - Ладно, - рукой махнул, - авось сойдет. В смысле на солнце подзагорит. У них, у царевичей, «авось» - наилюбимейшее словцо. Только я обрадовался, да, видать, преждевременно. Тут уже Олеська не выдержала. Руки в боки уперла да как объявит, что за олуха этого неумытого-конопатого теперь точно замуж не пойдет. |
