— Зачем ты прибыл сюда? Звездоносец еще не достиг Ануйна, но ты должен был знать, что торговцы нам обо всем поведают.

— Я думал, что уже вернулся твой отец.

— Во имя Хела, — в голосе Дуака слышалось больше изумления, нежели гнева, — каких слов ты вправе ожидать от моего отца?

— Немногих. — Он стоял, как всегда, совершенно невозмутимый, но настолько отрешенный, как если бы вслушивался в нечто за пределами их слуха. Рэдерле коснулась руки брата.

— Дуак. — Ее голос задрожал. — Дуак. Со мной в Ануйн явились не только хелские короли.

Он закрыл глаза и тревожно выдохнул:

— Кто еще? Два месяца назад ты пропала из Кэйтнарда, забрала отцовский корабль и предоставила Руду скакать домой в одиночестве, не имея ни малейшего понятия, где ты. Теперь ты возникаешь как из-под земли в обществе королей Хела, отверженного арфиста и с увенчанным короной черепом. Если в следующий миг стены этого дома рухнут мне на голову, сомневаюсь, что это меня удивит. — Он на миг умолк. — С тобой все благополучно?

Она покачала головой, все еще шепча:

— Нет. О нет. Дуак, я пыталась защитить Моргона от Гистеслухлома.

— От Гистеслухлома?

— Он… Он следовал за Детом через Хел.

Его лицо утратило всякое выражение. Взгляд переместился с сестры на арфиста. Затем он убрал руки с ее плеч, осторожно, как если бы поднимал камни. — Ладно. — В голосе его не было надежды. — Наверное, мы можем…

Его прервал тугой, словно пружина, голос арфиста:

— Основателя нет в Ане.

— Я чувствовала его присутствие! — вскричала Рэдерле. — Он был позади тебя у ворот Ануйна. Я чувствовала, как его ум обыскивает все уголки Хела; он чуть не прорвался сквозь мой разум, точно черный ветер, и я чувствовала его ненависть, его бешенство…

— Это был не Основатель.

— Но тогда кто… — И она остановилась. Живые и мертвые вокруг нее казались неподвижными, словно фигуры на шахматной доске. Она медленно покачала головой, опять онемев; стиснутый ее хваткой череп стал еще тверже и холоднее. Арфист сказал с неожиданной жесткостью:

— Я ни за что бы не предпочел это место. Но вы не дали мне выбора.

— Моргон? — прошептала она. И тогда вспомнила его быстрое и тихое отбытие из Кэйтнарда. — Я привела тебя сюда, чтобы он мог тебя убить?

Его изнуренное, лишенное надежды лицо было ей ответом. В ней всколыхнулось нечто среднее между выкриком и рыданием, порожденное смятением и скорбью. Она воззрилась на Дета, чувствуя, что дыхание ее стеснено, а в глубине глаз скапливаются жаркие слезы.

— Есть поступки, недостойные смерти. Прокляни нас за все: себя за то, что ты сделал его тем, чем он стал; его за то, что он не видит, чем он стал; а меня за то, что едва не поставила вас лицом к лицу. Ты погубишь его даже своей смертью. Вот дверь. Открой ее. Отыщи корабль, покидающий Ануйн…

— И куда я подамся?

— Куда угодно. Хоть на дно морское, если больше некуда. Играй там костям Илона, мне-то что. Просто уйди, и пусть Звездоносец забудет твое имя и все, что знал о тебе. Уходи…

— Слишком поздно… — Его голос стал почти нежным. — Ты привела меня в свой дом.

Она услышала сзади шаги и торопливо обернулась. Но это был Руд, раскрасневшийся и растрепанный от быстрой скачки, стремительно влетевший в зал. Он бросил зоркий вороний взгляд на сборище привидений, вызванных из могил мечтой о возмездии и вооруженных так, как ни один король Ана не вооружался несколько сотен лет.