— Хорошо, я поняла. Сейчас на этот цветок много сил не уйдёт. Я наложу руну стазиса.

— А на сколько она подействует?

— Ну, не знаю. Полагаю, что где-то примерно на полчаса, — ответила девушка.

— О, — сказал я, — этого вполне хватит. — Но почему ты решила, что только на полчаса?

— Да я же тренировалась, — Мирослава покраснела. — Я на кухне у поварих попросила разрешение потренироваться на курице. И вот эта курица варилась на полчаса дольше, чем все остальные. А первые полчаса вообще никак не реагировала. Лежала в кипящей воде, но была по-прежнему замороженной.

— Класс! — сказал я. — Действуй.

Мира наложила руну стазиса на сплетённый мною венок из цветов, и я запустил его по озеру.

Где-то в глубине души я надеялся, что Аза оценит этот шаг. В следующий раз мы снова сможем поговорить с ней без негатива.

* * *

Когда демон Вирго приблизился к тому месту, где была совершена попытка последнего прорыва, он выглядел совсем как древний пастух, едва идущий и опирающийся на посох. Из-под глухого капюшона он поглядывал на те места, где они понесли поражение.

Но, как было сказано в отчётах, это было тактическое отступление на более выгодные рубежи.

Амулет личины работал прекрасно. Вирго выглядел как древний старик, и никто из людей никакими силами не смог бы вытащить его настоящую личность.

Он шёл, выполняя приказ Максвелла, и должен был внедриться куда-нибудь в самый верх иерархии этого государства.

Да, ему было очень неприятно надевать личину кого-то из презираемых людей, потому что клан селекционеров считал их низшими существами, недостойными равного отношения. Но ничего не попишешь. Выполнять приказ приходилось под личиной презренных созданий.

Его встретили на посту в ущелье, который теперь стоял там на постоянной основе. Тут уже начали намораживать ледяные щиты.

— Ты откуда, отец? — окликнул его дозорный.

— Из пастухов, — ответил тот с трудом. — Из Урума.

— Из Урума? — удивился дозорный. — Это как же тебя к нам-то занесло?

— Так вот же ж, вышли на горное пастбище, а тут нас дикие звери погнали. Я попытался увести отару, но её всю растерзали, меня вот порвали немножко.

Он закатал рукав и показал руку со следами когтей и клыков.

Раны уже входили в иллюзию, которой пользовался Вирго. Поэтому причинять увечья себе самому не пришлось.

— Ой, да что ж ты, отец! — дозорный проявил участие. — Давай я тебя лечилкой напою, вмиг всё заживёт.

— Ой, спасибо за помощь, сынок. Спасибо, — проговорил Вирго под личиной старого пастуха. — Я уж думал, помру по дороге.

Выпив человеческий эликсир, от которого демону было ни холодно, ни жарко, Вирго наблюдал за замешательством воина.

— Странно, раны не затянулись. Неужто индивидуальная непереносимость? Нам говорили про такое, но первый раз вижу, — покачал недоверчиво головой дозорный. — Давай-ка, отец, мы тебя в лазарет отправим, а после уже дождёшься портала в Урум.

— Спасибо, сынок! Спасибо! — повторял Вирго, удивляясь местным нравам. У них бы добили немощного старика, чтоб не мучался, а у этих лечат.

Дозорный передал пастуха с рук на руки кому-то из пришлых, и его, который едва держался на ногах от голода и изнеможения, очень быстро доставили в ближайший лазарет, муниципальную императорскую лечебницу. Там ему снова пытались залечить раны, но ничего не вышло.

Лекарь куда-то торопился, то и дело поглядывая на часы, но всё же добросовестно промыл раны старику, отдал приказ накормить, а самому больному сказал лежать и отдыхать, ожидая утренней переброски в Урум.