Далеко на севере Конн Хамерфел, не понимая, где он находится, проснулся от собственного крика. Лицо женщины, его пальцы, ощущающие тепло ее тела сквозь шелк платья, полуфантазия‑полувоспоминание о прикосновении ее губ… все это переполнило его. Женщина из снов в очередной раз предстала перед ним среди ослепительных огней и богато одетых людей, которых он никогда не видел… Что на него нашло? Что произошло с ним и почему эта красавица всегда рядом с ним и днем и ночью?

Аластер вдруг заморгал, и Флория заботливо спросила:

– Что с тобой?

– Не знаю, на какое‑то мгновение у меня голова пошла кругом, – сказал он, – разумеется – от тебя, иначе быть не может, но мне вдруг показалось, что я очутился очень далеко, в совершенно незнакомом месте.

– Значит, ты точно – телепат, вероятно, ты принимаешь послание от кого‑то, кто является частью твоей жизни, – пусть не сейчас, значит, когда‑нибудь в будущем, – заверила его она.

– Но я ведь вовсе не телепат. По крайней мере, не в такой степени, – произнес он. – У меня недостаточно ларана даже для того, чтобы обучать меня обращению с ним, так сказала моя мать, а что заставляет тебя думать иначе?

– Твои рыжие волосы, это обычный признак обладания лараном.

– Только не в моем случае, – ответил Аластер, – поскольку на свет нас родилось двое братьев‑близнецов, и мой брат, по словам матери, действительно обладал лараном.

Аластер заметил ее обеспокоенный взгляд и спросил:

– Это так много для тебя значит?

– Только в том смысле, что это еще одна вещь, которую мы с тобой разделим, – ответила она, – но люблю я тебя так же, как ты меня. – Тут она покраснела и добавила: – Ты, наверное, считаешь меня легкомысленной, что я так откровенно говорю об этом еще до того, как наши родители обсудили все между собой…

– Я могу думать о тебе только самое хорошее, – пылко ответил Аластер. – Моя мать с радостью примет тебя как дочь. – Музыка кончилась, и он произнес: – Я должен пойти сообщить маме, как мне улыбнулась судьба… нам улыбнулась. И еще, – добавил он, внезапно что‑то вспомнив, когда речь зашла о матери, – ты не знаешь в городе хорошего собачника?

– Собачника? – переспросила она, недоумевая, что может означать столь внезапная перемена темы разговора.

– Да. Наша собака очень стара. Я хотел бы подыскать маме щенка, чтобы, когда Ювел отправится туда, куда уходят все хорошие собаки, она не осталась одна – особенно сейчас, когда мне придется подолгу бывать в отлучках.

– Какая отличная мысль! – воскликнула Флория, невольно растроганная его заботой о благополучии матери. – Да, я знаю, у кого мой брат Николо покупает охотничьих собак. Скажи ему, что это я тебя прислала, и он поможет выбрать хорошую собаку для твоей матери.

А про себя она подумала:

«Какой он добрый и хороший, раз так заботится о матери. Наверняка и со своей женой он будет так же добр».

Тогда, поколебавшись, Аластер спросил:

– Ты не поедешь со мной покататься на лошадях завтра утром?

Она улыбнулась:

– Я бы с большим удовольствием, но не могу. Я уже пятьдесят дней сижу безвылазно в городе, ожидая места в Башне, и наконец мне предложили быть Наблюдающей в круге Ренаты Эйлард. Как раз завтра мне идти туда на испытание.

Несмотря на разочарование, в Аластере проснулось любопытство, хоть его мать и была работником Башни все время, сколько он себя помнил, о том, что там творится, он знал очень мало.

– Я и не думал, что Хранителем может быть женщина, – заметил он.