Дело пошло быстрее. Джек без конца озирался в поисках Барлоу, ожидая, что наемник тоже скоро наткнется на тропку. Устоит ли перед искушением пойти легким путем? Вряд ли.

Значит, надо занять позицию где‑то поблизости.

7

– Передатчик энергии, да?

Алисия смотрела из своего угла у шкафов, как Бейкер расхаживает перед электронной аппаратурой.

Ему хотелось узнать, как работает техника: «Для чего, кстати, все это дерьмо?» – и она рассказала. Почему бы и нет? Наплевать, пусть все знают. Надо было только отвлечь его внимание от себя и самой отвлечься от трупов на залитом кровью полу.

Томас умер. Как быстро. Сейчас стоял, разговаривал, через миг умер. Алисия старалась почувствовать горе и ничего не чувствовала. Сочувствие... где сочувствие к человеку, у которого с ней одни гены, пускай даже с дурной стороны?

Умерло. Как сам Томас. В любом случае, что значат гены? Зачем искать жалкие оправдания человеческому существу потому только, что у тебя с ним одни гены?

Хотя даже Томас заслуживал лучшего. Его просто взяли и пристрелили, как собаку.

– Электричество без проводов, – бормотал Бейкер, почесывая подбородок. – Господи Исусе, это наверняка стоит...

Услыхав стон, Алисия глянула на пол. Араб, которого Томас называл Кемалем, зашевелился, свернулся в клубок, как зародыш, держась за кровоточивший живот.

– Пожалуйста, – еле слышно простонал он, – мне нужен врач.

Бейкер махнул на нее пистолетом:

– Ты же врач? Перевяжи его.

– Чем? Ему надо в больницу.

– Осмотри, черт возьми!

– Сейчас.

Она шагнула к Кемалю, наклонилась над ним и увидела вдруг не замеченный Бейкером пистолет Томаса на полу сбоку от тела. Не достать. Тем не менее, полезно знать, что он тут лежит.

Тут Алисия застыла: пальцы Томаса сжались, разжались. Пригляделась: глаза его слепо открылись, закрылись.

Еще жив, хотя ненадолго.

Попробовала перевернуть араба на спину, тот вскрикнул, пришлось оставить его на боку. С осторожностью приступая к осмотру – долгий опыт работы с инфекционными заболеваниями требует осторожности при любом контакте с кровью, – отвела зажимавшие рану руки. Увидела алую влажную дырку в рубашке, сочившуюся из нее кровь, почуяла фекальный запах.

В голове замелькали предварительные диагнозы: прободение кишечника, внутреннее кровотечение, аорта и почечные артерии, видимо, не повреждены, иначе он бы уже умер. Помочь абсолютно ничем невозможно.

Кемаль снова болезненно застонал.

– Состояние критическое, – объявила Алисия.

– Я бы тебе сказал то же самое, – хмыкнул Бейкер. – Насмотрелся на раны в живот. Гадость жуткая. Что можно сделать?

– Здесь ничего. – Она встала. – Нужна срочная операция.

– Ну ладно. – Бейкер изобразил акулью усмешку, наведя на нее пистолет. – Тогда от тебя тут, по‑моему, нету никакого толку.

Алисия впала в панику, стараясь проглотить удушающий комок, смочить горло. Насколько он в курсе дела?

– Наверно, если только вы не хотите продать излучатель.

– Ты о чем это?

– О том, что одна я способна его запустить.

Глаза Бейкера сощурились, пристально уставились на нее. Внутри зашевелился гигантский змеиный клубок. Дай бог, чтоб наружу не вышел.

– Да? Почему я тебе должен верить?

Много ли ему известно? Видел завещание? Нет... наверняка не видел. Но, учитывая условие насчет Гринписа, его, безусловно, сразу предупредили, что ее нельзя трогать. Будем надеяться, по крайней мере. В случае ошибки после следующей фразы придется разделить судьбу Томаса.