Голубая извилистая лента Длинного моря, Ксидумена, отделяла Хайру от Ксайдена, центрального материка. Ксидумен протянулся в широтном направлении на семь тысяч миль, словно поглотив самые известные моря Земли ‑Средиземное, Черное, Каспийское, Аральское. Этот огромный пролив меж двумя материками сквозным коридором соединял Западный океан с Северокинтанским, расположенным, по земным меркам, где‑то на месте Восточной Сибири, Камчатки и Японии.

Центральный материк, по площади приближавшийся к Евразии, состоял из двух субконтинентов, соединенных Перешейком – полосой суши, похожей на сапог Аппенинского полуострова, увеличенный раз в шесть‑семь. На востоке, за Перешейком, выступали угловатые контуры Кинтана, также полностью лежавшего в северном полушарии. Эта отдаленная и загадочная земля по площади не уступала Южной Америке, слегка напоминая ее и своими очертаниями.

К западу от Перешейка расположился собственно Ксайден. Его северная часть, прилегающая к Длинному морю, была обитаемой с древнейших времен; тут находились и Айденская империя, и эдорат Ксам, и десятки других больших и малых государств, вольных торговых городов, протекторатов, королевств и княжеств. Слегка сужаясь, Ксайден простирался к югу, тянулся к другому полушарию, как и Хайра, купая свои берега в водах двух океанов – Западного и Южнокинтанского.

Однако в тысяче миль от экватора четкие контуры береговой линии Ксайдена размывались; желтая чистая поверхность пергамента зияла пустотой неопределенности. Где‑то здесь пролегла граница Великого Болота, у которой Блейд остановил свой отряд; чудовищная непроходимая топь перегораживала Ксайден от океана до океана, не то рассекая его на две части, не то отделяя от центрального континента другой, южный материк. Над этой трясиной, смесью грязи и солоноватой гнилой воды, поросшей кое‑где чудовищной и странной растительностью, был задернут полог зноя. Айден оказался теплее Земли, и жара в экваториальной зоне могла достигать невероятной величины ‑шестидесяти и более градусов. Блейд попытался припомнить, при какой температуре сворачивается белок, и мрачно хмыкнул. Кажется, около семидесяти? Тогда понятно, почему ни один корабль, ни из Айдена, ни из Ксама, не сумел пробиться в южное полушарие… Жуткий зной, вулканические островные цепи и безбрежные поля водорослей непреодолимы для любого парусного судна…

При воспоминании о той удушающей влажной преисподней, на пороге которой он стоял три месяца, Блейд снова почувствовал жажду. Подняв кувшин, он надолго приник к его холодному серебряному краю, не замечая, как струйки сока текут по шее под тупику. Да, там, у Великого Болота, любой из них отдал бы полжизни за глоток такого напитка!

Опустив сосуд на стол, странник с мрачной улыбкой бросил «зажигалку» туда, где за линией экватора желтела пустота. Он почти не сомневался, что за сотнями и сотнями миль болота находилась открытая вода – море или пролив, а за ним – еще один материк, Терра Инкогнита, Неведомая Земля. И в ней, скорее всего, обитают люди, а не селги. Люди, умеющие делать электронные приборы; люди, которые не желают, чтобы их беспокоили воинственные варвары из другого полушария. Блейд покосился на вазу‑раковину, потом – на «зажигалку». От первой веяло тысячелетней древностью; ее странные и чарующие формы вряд ли могли быть делом человеческих рук. Вторая, казалось, только вчера сошла с конвейеров «Дженерал Электрик» или «Интернейшнл Бизнес Мэшинз».

С глубоким вздохом он аккуратно свернул лист в трубку и запрятал в потайное отделение шкафа вместе с прочими своими сокровищами – вазой, кинжалом и «зажигалкой». Солнце опускалось за каменную стену, парк погрузился в полумрак. Пора. Златовласая ждет. Единственное существо в этом мире, которое знает крохотную часть правды о нем.