– Желание гостя – закон! Особенно родича, обретенного через столько лет, – усмехнулся старик, отставив кружку с пивом.

– Значит, расскажешь? – с надеждой спросил Блейд, внезапно почувствовав, как Эльс‑хайрит пробуждается в его душе.

– Нет, спою, – Арьер поднялся и шагнул к стене, где на огромной пушистой шкуре неведомого зверя были развешаны музыкальные инструменты и оружие. – Есть вещи этого мира и вещи мира иного, – задумчиво продолжал он, лаская пальцами блестевший полировкой причудливо изогнутый гриф. – Об одном можно говорить, о другом подобает петь.

Скрестив ноги, он снова опустился на подушку у низкого столика, нежно покачивая в руках похожий на девятиструнную гитару инструмент. Голос у него оказался неожиданно молодым, чистым и высоким. Неторопливым речитативом старик начал:

– Ттна спустились с небес в пламени и громе…

– Ттна? – переспросил Блейд.

– Да. Селги – хайритское слово, но сами они называли себя ттна, и сага сохранила это имя. Слушай и не перебивай.

Ттна спустились с небес в пламени и громе,

В сверкающей башне, подобной дереву фран.

Запылала степь, и дохнули огнем Семь Ветров,

Затмилось солнце, и день стал ночью,

Когда башня ттна встала на землю Хайры.

Прошел срок, стихли пламя и ветер,

И пришельцы с небес пошли к свободным кланам

Не походили они на людей ни обликом, ни одеждой,

Но в устах их был язык хайритов.

В каждый клан, в каждый род пришли посланцы

И сказали: "Закончено наше странствие,

Пощадили нас Темная Бездна и Великий Мрак,

Вновь обрели мы землю

И готовы делить ее с Домами Хайры

Нам – Север, ибо мы предпочитаем холод,

Вам – Юг, ибо вы возлюбили свет и тепло"

Не долго думали хайриты, не приносили жертв,

Не спрашивали совета у Семи Ветров.

«Земля родины не делится пополам», – Так сказали они, а потом закрутились точильные камни,

И брызнули искры из‑под клинков мечей

Повелевали молниями ттна,

Но убийства было для них запретным

Их огненные копья не ударили в Дома Хайры,

Но три дня били в землю,

Пока Дух Тверди, устрашившись, не перегородил

По их велению степь скалистой стеной,

Неприступной для человека и зверя.

Два поколения прошло.

Хайриты жили во мраке бесчестья,

Не в силах достичь Великих Северных Лесов,

Владея лишь половиной прошлых угодий.

Но не было дня, чтобы воины не искали прохода,

Тропы или тайного тоннеля в горах.

Однажды раскрылась скала,

И отряд храбрецов исчез в ее чреве.

Год, и два, и три ждали люди – никто не возвращался,

Но больше не светились сполохи в небе,

Что прежде играли ночью над горами ттна.

Тогда собрали Дома самых сильных и храбрых,

И воины стали бить скалу там, где пропали их братья

Они рубили камень, пока не нашли ход,

Широкий и гладкий, он вел в долины, где жили ттна.

Но лишь скелеты лежали там – кости людей и пришельцев,

И хайритские клинки ржавели меж ребер ттна.

Поднялись кланы и вошли под своды тоннелей и пещер,

Поделив меж собой Высокие Долины,

Что даровала нм милость Семи Ветров,

И стали те долины их зимним домом

И прибежищем в годы бедствий…

Резко оборвав песнь, Арьер отложил инструмент и устало произнес:

– Ну, это уже другая история.

С минуту Блейд сидел молча, переваривая услышанное. Десятки вопросов теснились у него в голове, ибо спетая Арьером сага, как и все героические баллады такого рода, оставляла изрядный простор для воображения. Впрочем, в главном не приходилось сомневаться – эти таинственные селги‑ттна пришли из космоса, с какого‑то близкого или далекого мира.