– Мадам, вы доверяете ребенку определять судьбу семьи на годы?

– Игрейну, – мстительно спросил Брюс, – вы гак же заказывали? Вы что думаете, я буду служить планете, где моих друзей в грош не ставят? Оставляют гнить в сарае, как старый хлам, когда они свое отработали? А меня потом так же, а если концепция изменится? Спасибо, мне от вас ничего не надо.

Президент поднялся, оттолкнувшись ладонями от коленей.

– Очень жаль, – сказал он. – Действительно очень жаль. Я рассчитывал на взаимное согласие. До сих пор все складывалось как нельзя более удачно, и вы только что потеряли самые выигрышные условия, какие я мог – и хотел! – вам предоставить. Как вы совершенно точно выразились, мне нужно лицо Брюса в моих новостных передачах. Но, – Президент бледно улыбнулся, – меня вполне устроит «кукла» этого молодого человека. Генетически идентичная копия, чуть подредактированная на заказ. Лояльный Брюс Эстергази, с приличным жизненным ресурсом и отменным здоровьем. Я даже могу оставить ему репродуктивную функцию – на всякий случай. Ни сканер, ни скальпель не обнаружат разницы.

– Это были вы, – произнесла Натали одними губами. – Это вы заказали Брюса через Фомор.

– Совершенно верно. Вы не представляете, мадам, какие деньги вы мне сэкономили. К сожалению, у вас нет возможности пойти на попятный: в пространстве моих интересов скрытые враги мне не нужны. И вы, без сомнения, понимаете: я не заинтересован, чтобы кто‑то где‑то увидел второго Брюса Эстергази.

– А меня вы тоже... скопируете?

– Ни боже мой. Вы не Эстергази по крови. Конечно, в комплекте с сыном вы смотрелись отлично, мадам, но в данном случае я предпочту сэкономить. Вы – только штрих, дополняющий целостность картины.

– Но я же...

– Мадам, кричите сколько хотите, хоть на площади, хоть прямо сейчас выйдите в зал. Игра идет на такой высоте, где вас не слышно. Неужели вы думаете, что мои СМИ не истолкуют правильно  любое ваше сказанное вслух слово?

Он, видимо, нажал какую‑то кнопку, потому что два дюжих лакея, появившись из‑за штор, взяли Брюса за локти и вывели вон. В процессе выведения случилась некоторая возня, вдребезги разлетелась ваза, а Натали обнаружила себя на полу, среди осколков и синих лепестков. Люссак брезгливо посмотрел на нее сверху и вышел.

* * *

Боль поднялась изнутри до самых глаз, брызнули слезы, зрение замутилось, и все вокруг расплылось. Цепляясь за мебель, Натали поднялась и побрела вдоль стены, пока не выпала в туалетную комнату, облицованную зеркалами и сталью. Не то чтобы она ее разглядывала, определила на ощупь. Все было серебристым и очень холодным, даже унитаз, возле которого женщина рухнула на колени, едва успев подхватить волосы.

Время остановилось, остались только спазмы в пустом и сухом животе, слезы катились градом, и было бы неплохо добраться теперь до умывальника, а затем – до контейнера с бумажными полотенцами, чтобы высморкаться и подумать. У нее нет времени на... о, Господи! Ее снова скрючило над унитазом.

Проклятая планета опять вонзила в нее свои стальные зубы!

– Мадам, вам плохо?

Нет, силы небесные, мне хорошо. Это у меня оргазм так выглядит, да! Десять зеркал показали Натали десяток окруживших ее девочек в вечерних платьях цвета слоновой кости. Л может – тоже кукла? С Люссака станется! Он и сам какой‑то деревянный.

– Я позову доктора? – Мари покопалась в белой сумочке‑кисете, что висела на ее запястье, и извлекла комм, на котором в мгновение ока сфокусировались воспаленные глаза Натали.

– Не надо... доктора. Некогда. – Она кое‑как поднялась, вихляя на каблуках, дотащилась до рукомойника и оперлась на него.