Выросло поколение, – продолжил он после короткого молчания, – которое прельщается воешю‑ариотократической экзотикой недавнего прошлого. Опять же памятна та война, когда еще наши политтехнологи поднимали планету в едином патриотическом порыве... А какого черта?! Разве мы не были героями? Словом, в этом сезоне на Зиглинде в моде старые песни под духовой оркестр, золотые эполеты, дворянский кодекс, который был анахронизмом уже на нашей памяти... И гены. Люссак проводит осторожную политику по возвращению на Зиглинду старых семей. И сращивает их с властью. Сын Эстергази с его миледи матерью – это просто Золотая Рыбка в его сетях.

– Ага, а Император им, значит, не нужен.

– А зачем им Император?

О, а вот это был тест‑вопрос. Теперь можно быть уверенным, что Вале с ним честен.

– Что вы можете сказать о Люссаке?

– Он умный человек и талантливый руководитель, из тех, знаете, кому любой ветер – попутный. С женой в разводе. Имеет дочь, в которой души не чает, – на случай, если вас интересует светская хроника. Других слабостей за ним не замечено. Он – беспринципный сукин сын, но это профессиональное заболевание.

– У него есть враги?

– Само собой. Он, если позволите так выразиться, выиграл тендер 30 по управлению их новой планетой. Теперь ему надо из кожи вон доказывать правительству Федерации, что лучше него никто ею не управляет. Иначе найдут другого. И другие, смею вас уверить, весьма хотели бы, чтобы их нашли. А потому Зиглинда обязана давать прибыль.

Кирилл почувствовал, как лицо его каменеет, а под волосами на голове бегут мурашки. Золотая Рыбка? О боже, до меня дошло, но почему так поздно!

– Вы не будете против, если я позвоню? – отрывисто бросил он.

– Да пожалуйста, сколько угодно!

Натали не отвечала. Император выругался сквозь зубы предпоследними пилотскими выражениями. Где ее носит? В парикмахерской или на брифинге? И вечером ее тоже не достать: классический вечерний туалет запрещает часы и комм.

Мы сами притащили сюда Брюса! Первая премия за идиотизм! Хотя... а что нам оставалось делать?

– Вале, – требовательно спросил Император, – мне нужно срочно найти одного... человека. Поможете?

* * *

Торжественный викторианский обед Брюс, так и быть, вытерпел, но потом началось это бессмысленное хождение с фужером: налил‑выпил‑налил. И они называют это весельем? Мари, рядом с которой он сидел, держалась что надо, видать – привыкла, но кроме них детей тут не было, а взрослые все незнакомые.

Ненавижу галстук, ненавижу фрак, ненавижу цветок в петлице! Хотя надо признать, что Мари в настоящем вечернем платье из белого кружева выглядит как картинка. Все смотрят в нашу сторону, ахают и умиляются, и у меня препротивное ощущение, будто для того нас тут и выставили. Пошлые подмигивающие морды, из‑за них даже рядом с Мари стоять неудобно.

Мать тоже не в своей тарелке.