30 декабря 1908

Вик поссорился с папой. Они никогда раньше не ссорились. Вик не желает мне ничего рассказывать, говорит, я не пойму! Тогда я не стану с ним разговаривать и не расскажу про босые танцы и барабаны.

8 января 1909

Я не смогла долго обижаться. Верней, я планировала, но не вышло. Пришел папин заказ для Вика, для его медицинской учебы! Вик позвал меня посмотреть и помочь обставить его новый кабинет.

Под кабинет ему выделили старую коморку с одним окном, что на третьем этаже. Оттуда есть ход в башенку, и можно спуститься вниз по служебному коридору. Но там очень пыльно и везде паутина – слуги там давно не ходят.

Зато это настоящий кабинет!

Туда перенесли секретер с кучей ящичков. Кажется, он принадлежал раньше нашей бабушке. Еще в комнате красные обои, что мне не нравится. Но Вику, кажется, все равно, ему это не интересно. Мужчины!

Из Варшавы приехали книги – ох, Вик, к чему тебе СТОЛЬКО книг! – и анатомические пособия. Больше всех мне понравился человеческий скелет.

А насчет остальных Вик даже предупредил меня:

– Ты только не визжи.

И снял покрывало. И я не завизжала! Пф, было бы из за чего! Это же всего лишь воск, даже если он изображает кишки и голые мышцы без кожи. Тоже мне, нашел трусиху.

Меня не пугают такие вещи. Даже наоборот. Думаю, они любопытные.

14 января 1909

Сегодня я видела что то странное. Папины гости и он сам шли по коридорам дома. Впереди шла простоволосая девица, у нее были завязаны глаза, и она шарила в воздухе руками. Рядом с ней шла красногубая Тереза и звенела в колокольчик, а зеленолицый делал руками пассы вокруг головы «слепой» и что то нашептывал. Следом за ними тихонько ступали остальные мужчины. Они как будто ждали чего то важного. Было неприятно видеть среди них папу. А он меня даже не заметил.

Я вжалась в стену и пропустила их мимо.

Они прошли немного дальше, и тут простоволосая рухнула на пол. Я решила, она споткнулась, и поделом. Кто же в своем уме будет ходить с завязанными глазами?

Но тут она выгнулась дугой и издала жуткий стон.

– Здесь! Это здесь! – провозгласила Тереза и упала на колени рядом с ней.

Что было дальше, я не увидела. Жюль вдруг оказался у меня за спиной и больно стиснул плечо:

– Cher ami, что ты здесь делаешь? Почему бы тебе не пойти поиграть в куклы?

Развернул меня и подтолкнул прочь. Пришлось уйти.

Снова плакала от злости, пока не перестала видеть.

22 января 1909

Вик сильно обеспокоен. Теперь он никак не может усидеть на месте, а раньше мог не шевелиться часами! А когда я спрашиваю его, он сердится и говорит, что я ничего не понимаю. Сегодня я не выдержала, обозвала его книжным червем и убежала.

Позже он пришел ко мне и извинился. Предложил завтра погулять. А если будет плохая погода, то посидеть в его новом кабинете. Я, конечно, его простила.

Пусть они с папой снова в ссоре, но я никогда не брошу братика.

6 февраля 1909

Вик рассказал мне, что на самом деле хочет заниматься не внутренностями, а мозгами человека, его мыслями. Мне стыдно признаться, но я и правда почти не поняла, что он мне рассказывал. Зато я узнала, что название психиатрии происходит от греческого псюхе – душа. Она же психея, псишея. Древние греки изображали душу человека в виде бабочки.

Я предложила Вику нарисовать бабочку на его двери. Все равно она слишком мрачно выглядит, как дверь в какой то склеп. Но он усмехнулся и сказал, что бабочка – это слишком мой символ.

А я так и не смогла признаться ему, что мне больше не интересно возиться с мертвой коллекцией. Все равно она уже кем то собрана.

Тогда мы решили придумать Вику свой знак. Чтобы это был не обычный Кадуцей, а что то свое, что будет принадлежать только ему.