— Вот как? — тихо произнес он. — Значит, он уже сделал тебе предложение, Марджед?

— Нет, — призналась она, хотя какую-то секунду ей очень хотелось солгать. — Но сделает. Он любит меня, и он порядочный человек.

— И ты согласишься? — спросил Герейнт.

— Это касается только его и меня, — последовал ответ. Герейнт остановился, повернул ее к себе, обняв за талию.

Зонт над ними обоими был слегка наклонен в ее сторону. Было слышно, как дождь барабанит по натянутой ткани. Ей некуда было девать руки, кроме как положить ему на грудь. От пугающего сходства между Герейнтом и Ребеккой было трудно дышать.

— Марджед, — произнес он тихо, — задача Ребекки почти выполнена. Похоже, он добился своей цели, и теперь ход за правительством. Ты уверена, что он не покинет тебя, когда все завершится?

Да как он смел! Что ему известно о Ребекке и о той любви, что возникла между ними?

— Он не оставит меня, — сказала Марджед. — Он пообещал.

Если окажется, что она ждет ребенка. Он пообещал, что останется с ней, если это произойдет. Он сказал, что она всегда сможет передать ему весточку через Аледа. Но даже если бы он этого не говорил, она знала, что он не покинет ее. Свое обещание он дал после первой ночи. С тех пор их любовь окрепла. Он признался, что любит ее.

Видимо, ее слова озадачили Герейнта. Он помолчал какое-то время, стараясь поймать ее взгляд. Ей было трудно смотреть ему в глаза. Ей было трудно подавить в себе желание придвинуться к нему еще ближе.

— Жаль, что мы не оказались чуточку умнее, когда мне было восемнадцать, а тебе шестнадцать, — сказал он. — В этом была наша беда, Марджед. Будь я немного мудрее, я бы неторопливо ухаживал за тобой, не допускал никаких вольностей. Подождал бы два или три года. Сейчас мы уже были бы женаты несколько лет. Воспитывали бы малышей.

В первую секунду она не поняла, почему видит его как в тумане и почему у нее перехватило в горле или почему пришлось больно прикусить нижнюю губу. Она не поняла, что на нее нахлынуло глубокое горе.

— Не плачь, — прошептав он. — Еще не поздно, любимая.

— Нет, поздно, — всхлипнула она. — Слишком поздно. — Только потом она поняла, что произнесла и каким тоном. Словно сожалела, что слишком поздно.

— Нам еще не поздно пожениться, — сказал он. — И завести детей. И любить. Выходи за меня, Марджед, прошу тебя.

Она возненавидела себя. Возненавидела. Потому что ей отчаянно хотелось сказать «да». Она убедилась, что любит его и хочет того же, что и он, — стать его женой, родить от него детей.

Должно быть, она сошла с ума! Или, должно быть, все это происходит не наяву, а в страшном сне. Она не может выйти замуж за Герейнта. Ведь она принадлежит Ребекке и любит его. Если Ребекка попросит, она выйдет за него. И она не может завести детей с Герейнтом. Она уже носит ребенка Ребекки.

— Мне кажется, ты не в своем уме, — сказала она. — Ты всерьез считаешь, что я могла бы выйти за убийцу Юрвина?

— Это немного несправедливо, — сказал он. — Из-за незнания и безответственности я не помог ему, когда был в состоянии что-то сделать. Но нельзя винить только меня одного, Марджед. Твой муж тоже отчасти виноват. Он знал закон и знал, на какой риск идет. Он знал, каковы будут последствия, если его схватят.

— Да, конечно.