Насчет трахей я мало что знала, но сразу поняла, что он может убить ее, и мне его не остановить, а потому застыла на месте. Его ладони, длинные, мягкие, изящные, выглядели еще и сильными. Способными на все.

— Ну, давай, — промолвил он, глядя на меня с убийственной серьезностью. — Я же понимаю, что у тебя ко мне уйма вопросов. Готов ответить.

— Ладно. Чего ты хочешь, Имон, — если, конечно, это вообще твое имя.

— Мое, на самом деле.

Он так и не убрал руки от ее горла, но чуть расслабился, и кончики его пальцев снова принялись выделывать круги по ее коже: не уверена, что это происходило осознанно.

— На сей счет я не вру, хотя, разумеется, фамилия у меня в паспорте другая. Но опять же никто ведь не говорит, что в паспорте она у меня правильная. Доходит?

— Ты преступник.

— Толковая девочка. Я преступник. Я плохой, злой парень, и здесь я появился не просто так. Не из-за твоей сестры, хотя, должен признаться, никак не ожидал, что по ходу дела встречусь с такой… милашкой. Это прямо-таки премия.

Его пальцы скользнули ниже, к открытой распахнувшимся махровым халатом груди, и я задрожала от желания убить его, прикончить на месте, но он по-прежнему не сводил с меня глаз. Держался настороже.

— Я явился из-за тебя, Джоанн.

— Убери от нее руки.

— Думаю, я не могу, — ответил он, изобразив мягкую, печальную улыбку, словно мальчик, который просит простить и понять его, что бы он ни натворил. Женщины, наверное, прощали ему все. Отдавали ему все. Даже сейчас, после всего услышанного и не оставившего сомнений в том, что он очень, очень плохой человек, у меня это все равно не укладывалось в голове, потому что разве очень, очень плохой человек может быть способен на столь нежные прикосновения?

Сара любила его. О боже, она любила его! От этой мысли у меня узлом скрутило желудок.

Должно быть, это от него не укрылось, потому что улыбка с его лица стаяла, взгляд похолодел.

— Ты боишься, что я позабавлюсь с ней у тебя на глазах?

— Ты уже это делаешь, мерзавец.

— Нет.

На сей раз в его голосе не было ни намека на тепло, руки застыли.

— Пока еще нет. А что, может, ты и сама не прочь со мной оттянуться? Тогда надо попросить как следует.

— Убери свои поганые руки от моей сестры!

Его взгляд утратил последний оттенок юмора, и это превратило Имона в совсем другого человека. Холодного, сосредоточенного, пугающего.

— Не указывай мне, что делать, красотка. Мне на твои пожелания наплевать, но всякий раз, как ты вякнешь, я оставлю на твоей сестрице метку, в напоминание.

Он переместил руку к внутренней стороне ее бедра и изо всех сил ущипнул. Она ничего не почувствовала, но я была так ошарашена, что непроизвольно шагнула к нему. Его рука тут же метнулась обратно к горлу Сары и угрожающе застыла там.

Я остановилась. Никто из нас не издал ни звука.

На том месте, где он ее ущипнул, уже вздувался кошмарный синяк. Это была не видимость, он щипал изо всей силы. Сукин сын!

— Мы друг друга поняли? — спросил Имон. — Я пока использовал только руки. Но в моем распоряжении имеются и другие методы.

Черт побери, я же была Хранителем. Я могла собирать тучи и вызывать молнии. Не могу же я быть беспомощной.

Сведя вместе пальцы, я попыталась сосредоточиться. Да, произвести разряд мне бы, пожалуй, удалось, возможно, получился бы неплохой удар током… но не настолько сильный, чтобы вырубить его на расстоянии. И на то, чтобы управляться с воздухом, моих ресурсов тоже было недостаточно. На один удар меня бы хватило, но я могла ошибиться в расчетах, а ему ничего не стоило убить Сару одним движением руки.