Сукин сын.

Может, мне и не пристало так уж злорадствовать при виде того, как он подпрыгивает и злится, а с него стекает вода, ну да ладно… Должно же в жизни быть хоть что-то хорошее.

В почти приподнятом настроении я вошла в гостиную, чтобы пройти на кухню. Снаружи было еще темно, небо затягивали тучи, а над океаном продолжали вспыхивать, сопровождаясь отдаленным ворчанием грома, молнии, поэтому нового приятеля своей сестрицы я увидела лишь после того, как он включил светильник возле кушетки.

Он сидел с краю, развалившись, откинув голову на мягкую кожаную спинку, а Сара лежала на боку, свернувшись клубочком и положив голову ему на колени. Ее толстый махровый халат был запахнут не до самого верха, что открывало взгляду приятные округлости. Она выглядела усталой, измученной, а он смотрел на нее с нежностью и заботой. Поглаживая пальцами ее щеку.

Я знала, что это за прикосновения. Точно так же прикасался ко мне Дэвид.

С сочувствием и любовью.

Даже когда вспыхнул свет, она не пошевельнулась, а продолжила дышать глубоко и равномерно. Сон у нее был крепкий. Длинные, изящные пальцы Имона вновь, вновь и вновь совершали медленные, успокаивающие движения, словно он просто не мог к ней не прикасаться.

На миг я задумалась, заметил ли Имон вообще мое появление, но тут он сказал:

— Доброе утро. Хорошо спалось на новой кровати?

— Да.

Я помедлила, глядя на него и пытаясь уразуметь, как они оказались на этой кушетке, в то время как вчера Сара, едва держась на ногах, направилась прямиком к себе в спальню. И, кстати, как и когда сам Имон вообще попал в квартиру. Впрочем, надо думать, Сара уже успела одарить его ключом. Она такая.

— Вы что, ребята, так здесь и спали?

— Я вообще не спал, — ответил он, что меня поразило, ничуть не понизив голоса. Это прозвучало странно.

Затем он немного сместился, и голова Сары свалилась с его колена. Словно кукольная. У нее даже веки не шелохнулись.

— Сара? — окликнула я. Никакой реакции. — Господи, да что с ней такое?

Имон не ответил. Он снова положил ее голову к себе на колени и стал нежно, любовно поглаживать волосы и изгиб щеки.

— Имон? — вновь обратилась я к нему, решительно ничего не понимая. — Что с ней? Ей плохо?

— Нет, — ответил он, — ничего страшного. Несколько часов, и все пройдет. Ну, разве что останутся небольшие побочные эффекты, вроде легкой тошноты и притупленной головной боли.

Его взгляд оставался зафиксированным на мне.

Я поверить этому не могла. Просто воспринять не могла.

— О чем вообще речь?

— Речь о том, что я ввел твоей сестре наркотик — только не дергайся, не из тех, на которые подсаживаются, — чтобы она немного поспала.

Тон его изменился, сделался более резким и холодным, чем я привыкла, не говоря уж о том, что он перешел на «ты», а вот взгляд остался прежним. Так же как и ласковые прикосновения к коже Сары.

— Ты только не ерепенься, Джоанн, это не в первый раз. Я люблю, чтобы женщина была не слишком болтливой, зато сговорчивой. Сначала, когда я ее попросил, Сара нашла это несколько странным, но она с охотой пробует все новое. Я нахожу это по-настоящему сексуальным, а ты? Она необыкновенна, твоя сестренка.

Я шагнула к нему, позабыв про все синяки, готовая убить этого сукина сына, но его рука, только что гладившая волосы, соскользнула с них и сомкнулась вокруг ее бледного горла.

— Я бы на твоем месте не дергался, — сказал он, и теперь на его лице промелькнуло что-то похожее на жестокую усмешку. — Чтобы раздавить трахею, хватит секунды, а мне бы не хотелось этого делать. Она правда мне нравится.