— Ладно, — сказала я, — слушаю. Объясни, что тебе нужно.

Он кивнул и снова слегка расслабился.

— Мой деловой партнер, думаю, ты с ним знакома, Томас Квинн, известный также как Орри, осуществлял важную сделку, когда неожиданно исчез. Вместе с ним исчезли несколько дюжин бутылок с уникальным содержимым. Как я понимаю, ты должна знать, что с ними случилось.

— Кто тебе это сказал?

— Напарник Квинна по полицейской службе, детектив Родригес. Уверен, ты его тоже знаешь, он ведь не один день провел там, на парковочной площадке, шпионя за тобой. Правда, он не проявлял должной обходительности, пока я не достал нож. Но ты ведь не хочешь, чтобы я доставал нож, правда, милашка? Тут кругом новая мебель, зачем пачкать ее кровью?

Да, прямо на моих глазах Имон превратился в совсем другого человека. И это превращение ужасало. Но ужаснее всего был его взгляд. Даже сейчас он смотрел так, словно ему было жаль все это делать.

Но далеко не настолько жаль, чтобы остановиться.

Попятившись, я рухнула на стул. Колени у меня подгибались, спина горела, стоять больше не было сил. Сукин сын! Существовало два возможных объяснения услышанному, и оба мне не нравились. Или Родригес сговорился с ним еще раньше, и все последнее время они действовали на пару, либо же Имон насел на Родригеса уже после того, как мы с ним расстались, и тогда…

— Он мертв? — спросила я.

Имон развернул правую руку, которую не держал у горла моей сестры, ладонью вверх.

— Без понятия, честное слово. Один черт, к тому времени, когда он очухается настолько, что сможет говорить, если очухается, меня уже давно поблизости не будет, так что мне, в общем-то, наплевать. Вот тебе да, другое дело: ты, пожалуй, последняя, кого видели с ним рядом, а поскольку он полицейский и все такое, у тебя могут возникнуть проблемы. Копы чертовски не любят, когда достается кому-нибудь из их братии, так что они, пожалуй, зададут тебе уйму вопросов. Могут даже переусердствовать, когда заберут тебя к себе, такое тоже бывает.

Он бросил взгляд на отметину на бедре Сары.

— У вас, девушек с нежной кожей, синяки так заметны.

Я на эту наживку не попалась. Он поднял брови и устроился поудобнее, развалившись на кожаном диване. Вспоминая всю его недавнюю обходительность, учтивость, любезность, могла лишь гадать о том, который из этих двух, таких разных Имонов, настоящий. Или… он вправду был способен на все это одновременно, и все это, от дружелюбия и участия до холодной жестокости и злобы, подлинное? Может, и его забота о Саре искренняя: даже сейчас он прикасается к ней как-то… странно. И если он заставляет себя проявлять жестокость, это, по крайней мере, не первый его порыв.

Во рту у меня пересохло. Я попыталась глотнуть и заставила себя разжать кулаки.

— Скажи прямо, что тебя интересует.

— Бутылки, — сказал он. — Я хочу их вернуть. Ничего личного, красавица, это бизнес. Мой клиент заплатил за них Квинну обалденную кучу денег и ни черта не обрадовался, не получив ни заказа, ни возмещения. А платить ему возмещение мне не с чего.

— Имон, этих бутылок нет. Машина Квинна взорвалась в пустыне. Бутылки находились внутри. Они все разбились.

— Стало быть, джинны на свободе, — тихо промолвил он. — Верно?

Я прикинулась дурочкой.

— Ты что, готов был прикончить мою сестру из-за нескольких бутылок джина?

Это вызвало искреннюю, чарующую улыбку.

— Знаешь, красавица, ты мне правда нравишься. Смышленая, ничего не скажешь. Неплохой ход, да только боюсь, насчет джиннов мне давно все известно. Магия, бутылки, контроль над погодой… знакомо звучит, не правда ли.