— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

— Знаю.

Его губы коснулись моих волос, потом лба.

— Лучше бы этого не было. Хотел бы я прекратить это. Не люби я тебя, не будь я частью тебя, я не мог бы сделать это с тобой.

— Дэвид, скажи мне, где ты!

Он попытался, даже рот открыл, но не смог издать ни звука. Покачал, в огорчении, головой, покрепче сжал меня в объятиях и двинулся через горы искореженного металла и ломаной мебели, держа путь к металлической лестнице, что вела на парковочную площадку.

— Пожалуйста… нет, погоди, мне нужно вернуть бутылку, мы не можем просто оставить ее здесь. Дэвид, я приказываю, скажи, где она?

Он коснулся моих губ поцелуем, мягким и очень печальным, и произнес:

— Это не сработает. Ты больше не моя хозяйка.

И только тут я поняла, что и впрямь не ощущаю связи — связи между хозяином и джинном.

Кто-то другой завладел его бутылкой.

— Кто?..

Черная туча над головой громыхнула, я ощутила порыв ветра, взъерошивший мои волосы. Дэвид прибавил шагу, двигаясь с потрясающей легкостью и грацией: похоже, он уже не слишком заботился о том, чтобы выглядеть обычным человеком. Мне вспомнилось, каким он был на эстакаде. Сверхъестественное равновесие, странный, не от мира сего, контроль. Вот и сейчас он взлетел по металлическим ступеням, перескакивая по две за раз.

Сара с трудом пыталась поспевать следом.

Дэвид отнес меня к мини-фургону и посадил на пассажирское сиденье. Когда он устраивал меня поудобнее, я чувствовала щекой тепло его ладони. Вспышка молнии высветила половину его фигуры голубым светом, тогда как другая, в луче прожектора, высвечивалась белым.

— Не ищи меня, — промолвил он. — Так будет лучше. Рядом со мной тебе будет небезопасно.

Он поцеловал меня. Мягкими, как у ребенка, губами, влажными, шелковистыми и жаркими. Я ощутила вкус персиков, корицы — и силы.

Когда Дэвид попытался отстраниться, я удержала его, продлевая поцелуй. Стараясь таким образом отпить, вернуть немного забранной у меня силы.

Немного, но достаточно, чтобы снова стать Хранителем, пусть и далеко не могущественным.

Но по мере того, как я делала это, он на глазах холодел и разуплотнялся. Пока еще не настолько, чтобы превратиться в ифрита, хотя с потерей энергии это было неотвратимо.

Но сейчас, по крайней мере, мы пребывали в некоем подобии равновесия. Связь, хоть и совсем другая, чем между хозяином и джинном, осуществлялась в обоих направлениях.

— Но если бутылка теперь не моя, ты не должен был являться на мой зов, — промолвила я, касаясь пальцами его щеки, а потом трогая мягкие пряди его волос. — Раз я не хозяйка…

— Я всегда твой, — прервал меня Дэвид. — Всегда. Бутылка тут ни при чем.

Он прижался ко мне лбом, и меня обдало его жаркое дыхание.

— Ты это еще не поняла?

Очередная молния полыхнула так ярко, что заставила меня закрыть глаза, а когда я открыла их, руки мои были пусты. Дэвид исчез.

Я не заплакала, я была слишком ошеломлена и опустошена, чтобы плакать.

Сара выбралась из рва по металлической лестнице, запыхавшаяся, потная, перепачканная с головы до ног.

Она распахнула дверь кабины, заглянула внутрь и встретилась со мной взглядом. Ее глаза были круглыми, как у испуганного зверька.

— Откуда он вообще взялся. Э… погоди, а куда он делся?

Я только и смогла, что покачать головой. На долгую секунду Сара задержала на мне оценивающий взгляд, а потом закрыла дверь и уселась на водительское место. Взревел двигатель, и она направила мини-фургон к выезду со свалки.

— Он джинн, — устало промолвила я, прислонившись лбом к ветровому стеклу. — Магия существует на самом деле.