В ответ он осклабился:

— Плейер Рика. Взял по ошибке.

Мы просидели час. За это время позвонили из голливудской патрульной службы. Уилсон Гуд нигде не показывался.

К половине второго я начал чувствовать тягомотину этого занятия. Решил, что посижу еще час, а потом вернусь домой, завалюсь спать и восстановлю свой временной режим.

Майло попросил:

— Покаты здесь, ущипни меня, если что-нибудь произойдет. — Он откинул кресло как можно дальше и опустил голову на заднее сиденье, но уже через десять минут проснулся с пугающим гортанным звуком и вытаращенными глазами. — Сколько времени?

— Без десяти два.

— Хочешь сам подремать?

— Нет, спасибо.

— Думаешь сбежать?

— Возможно, немного погодя.

— Я ведь говорил, тоска зеленая, — заметил он.

— Приятно хоть иногда оказаться правым, — согласился я. — С ударением на «иногда».

— Надо же, недосып пробуждает во мне самые злые… — Но туг внимание Майло привлекло что-то слева, заставив его резко повернуться. Я проследил за его взглядом, но ничего не увидел. И тут дверь в доме Тони Манкузи открылась. Как будто Майло это унюхал.

На улицу вышел мужчина. Сутулый, обрюзгший, шаркающий ногами.

Тони Манкузи прошлепал к своей «тойоте», сел в нее и поехал в сторону бульвара Сансет. Майло, опустив стекло, следил за ним. Из-за припаркованных машин мне почти ничего не было видно, кроме двух красных точек хвостовых фонарей в двадцати ярдах от нас.

Манкузи проехал квартал и пересек перекресток на красный свет.

— Первое нарушение, — заметил Майло, заводя мотор. — Надо надеяться, будут и другие.

«Тойота» поехала по бульвару на запад, миновала Западный детский медицинский центр и направилась через Госпитал-ро. Бульвар в это время был пустым, признаки жизни появились, начиная с Вайн, где попадались бродяги, наркоманы да люди с нищенской зарплатой ждали автобус.

Такое слабое движение подразумевало, что Майло не может приблизиться к «тойоте», но в то же время хвостовые огни Манкузи превращались в маяки. Когда он проезжал мимо ярко освещенного склада, можно было разглядеть даже красное пятно от соуса в уголке его рта. Прибавьте к этому темные волосы и серое лицо, и перед вами Дракула, вышедший на охоту.

Манкузи еще раз проехал на красный свет на Хайленд, потом нарушил правила, свернув в левый ряд.

— Тони, Тони, — неодобрительно пробормотал Майло, держась на расстоянии половины квартала от «тойоты».

Зажглась зеленая стрелка, и наш фигурант свернул на темную парковочную стоянку на восточной стороне улицы. Затем выключил фары и остановился около закусочной с окнами, закрытыми жалюзи. Майло тоже убрал свет и остановился на другой стороне Хайленд-стрит.

На крыше закусочной на огромной вывеске веселилась свинья в сомбреро и серапе. «Тако у Гордито».

Манкузи не выходил из машины, зато минуты через полторы из тени возникли три женские фигуры. Длинные волосы, микроюбки, высокие каблуки и сумки на цепочках.

Плавно приближаясь к открытому окну Манкузи, они активно виляли бедрами. Сумбурный разговор, бурный смех, и две женщины ушли. У оставшейся были спутанные волосы платинового цвета, бюст как полка и тощие ноги. Крошечный топик обнажал живот над малюсенькой юбчонкой цвета розовой помады… нет, скорее шорты.

Блондинка, вихляясь, перешла к пассажирской дверце машины Тони, поправила волосы, одернула топик и села.

— Похоже, парень все же не голубой, — заметил я.

Майло улыбнулся.

Манкузи быстро проехал по Хайленд на юг, потом свернул налево, промчался мимо Хэнкок-парка и вырулил на Виндзорскую площадь с ее древними деревьями, широкими лужайками и великолепными особняками.