Я то и дело незаметно поглядывал на Миколь, как бы спрашивая: «У тебя все хорошо?» – и в ответ она торопливо кивала: «Да, а у тебя?» «Все в порядке», – отвечал я. Мы великолепно работали в команде, оттого и остались вместе. Думаю, поэтому мы всегда знали, что из нас получится хорошая пара. Отличная командная работа. А иногда и страсть.

«А эти двое кто такие?» – просигнализировала она, вопросительно склонив голову набок. Она спрашивала о двух молодых гостях, которых никогда раньше не видела. «Потом скажу», – просигнализировал я в ответ. Она выглядела измотанной и как будто что-то подозревала. Знал я этот нагоняющий тоску взгляд, он говорил: «Ты что-то задумал».

У этих двоих было хорошее чувство юмора, и они немало хохотали, иногда даже надо мной, потому что я редко был в курсе того, что, казалось, знали все остальные. Но я не мешал им веселиться.

Вдруг Эрика прошептала:

– Не смотри, но подруга твоей жены на нас все время таращится.

– Она хочет устроиться работать в университете, поэтому я ее избегаю.

– Не заинтересовала? – полюбопытствовал Пол с легкой иронией в голосе.

– Или не убедила? – добавила Эрика.

– Не впечатлила, – ответил я. – Или даже не очаровала.

– Но она хорошенькая, – заметила Эрика.

Я с насмешливой улыбкой покачал головой.

– Тихо! Она знает, что мы говорим о ней.

Мы втроем смущенно отвернулись.

– И потом, ее зовут Кирен, – добавил я.

– Не Кирен, а Карен, – поправил Пол.

– Мне послышалось – Кирен.

– Она и правда сказала Кирен, – подтвердила моя партнерша по йоге.

– Это потому, что говорит она как мичигане.

– Ты хочешь сказать, мичиганцы.

– Это звучит уж слишком эксцентрично.

Мы расхохотались, не в силах больше сдерживать смех.

– За нами следят, – заметил он.

Мы все еще пытались сдержать смех, а мои мысли мчались вперед меня. Я хотел, чтобы они присутствовали в моей жизни. На любых условиях. Я хотел их сейчас – с его бойфрендом, ее супругом, – все равно, с их новорожденными или приемными детьми, если они у них есть. Пусть приезжают и уезжают, когда им заблагорассудится, пусть только останутся в моей скучной, ничем не примечательной жизни в Нью-Гемпшире.

А что, если Эрика и Пол понравятся друг другу каким-то другим, непредвиденным мною образом – в котором, на самом деле, не будет ничего непредвиденного?

Косвенным образом это даже может меня возбудить. Либидо принимает все валюты, и чужое удовольствие имеет весьма надежный, пускай и неофициальный курс обмена, а потому вполне сойдет за подлинник. Никто еще не стал банкротом, позаимствовав чужое удовольствие. Мы становимся банкротами, только когда никого не хотим.

– Как думаете, она может кого-нибудь сделать счастливым? – спросил я о подруге своей жены, сам не до конца понимая почему.

– Такого человека, как ты? – немедленно спросил Пол, будто бы готовый мгновенно пустить стрелу в цель, а Эрика следом хитро улыбнулась, ничего при этом не сказав, но я понял, что, возможно, она уловила истинный смысл моего вопроса. Оба, похоже, согласились, что я не из тех, кого легко осчастливить.

– Если бы вы только знали, каких простых вещей я хочу.

– Типа? – резковато поинтересовалась она, как будто хотела поймать меня на пустой болтовне или вранье.

– Могу назвать две.

– Валяй, – сказала она, тут же бросая мне вызов и не понимая, что заговорила слишком поспешно и что ответ, который висел у меня на кончике языка, мог оказаться вовсе не тем, что она ожидала.