Марина отошла на несколько шагов, присела. Охранник смотрел в сторону, потом решил дать ей побольше уединения и отошел еще на несколько шагов. И замер, уставившись в небо. Наконец, Марина окликнула:

– Возвращаемся?

Бритый не шевельнулся. Девушка двинулась было к нему, но остановилась. Если человек в Секторе начинает вести себя странно – беги. Ее знания об искажениях были чисто теоретическими, но общие принципы Геннадий успел донести до всех.

Да и теория… Марина задумалась. С теорией, которую, по идее, она должна была отлично знать, все было как-то смутно – ее прошлое вообще казалось зыбким и ненастоящим. Будто разные версии накладывались друг на друга. Словно кто-то вмешался в память, в саму сущность Марины, вмешался грубо и неумело, и теперь она не могла сказать точно, в каком году окончила институт, по какой теме защищала кандидатскую, сколько лет проработала с Астраханом-старшим, отцом Данилы.

Были у нее подруги? Привычки? Где она жила?

Нет ответа. Но такое чувство, будто вопросы не имеют значения – они не волновали Марину.

Бритый не шевелился. Марина знала, что должна испугаться, что она – кабинетная крыса, ученый – боится неадекватных мужчин. Но собственное спокойствие казалось ей непрошибаемым, она будто наблюдала за собой со стороны.

– Э… господин Бритый, возвращаемся?

Он задрожал. В неверном, переливчатом свете московского сияния чудилось, что Бритый сгорает в жидком огне. Он дрожал весь, будто через тело пустили ток, трясся, словно в припадке, но не падал и не издавал ни звука. Марина вспомнила инструкции Геннадия и решила позвать на помощь, но тут Бритый развернулся, в один прыжок оказавшись рядом, зажал ей рот.

– Тихо, – прошептал он на ухо, – тихо! Кругом! Кругом они! Вокруг нас… Уходим, быстро!

Бритый затолкал Марине в рот какую-то скомканную тряпку, затянул концы на затылке, руки скрутил за спиной и погнал перед собой. Дышать стало трудно, затошнило. Наемник то и дело подталкивал сзади.

Кружилась голова. Марина спотыкалась на бегу, сияние давало слишком неверный свет: ни рассчитать расстояние, ни понять, куда ставить ногу. Корни, ветви и кочки будто кидаются навстречу… Девушка чуть не упала, Бритый поймал ее за стянутые за спиной руки, дернул – плечи и локти отозвались болью.

Впереди была какая-то неправильность. Марина не могла понять, в чем она заключается, но идти туда не хотела. Она рванулась в сторону, Бритый попытался изменить курс, но Марина уперлась, замотала головой, рухнула на колени, не обращая внимания на вывернутые руки. Туда нельзя!!!

Наемник истерично рассмеялся, за шиворот поднял Марину:

– Др-рянь, подставить хочешь?! – в голосе его звенела паника. – Тебя тоже убьют! Всех убьют!

Марина снова замотала головой. Бритый присмотрелся к ней.

– Заорешь – убью, – пообещал он, часто дыша.

И вытащил кляп. Марина слегка отдышалась и попробовала говорить, но язык не слушался. Она тихо замычала. Бритый постоянно оглядывался, напряженный, готовый в любой момент сорваться с места.

– Там опасно, – наконец выдавила из себя Марина.

– А ты откуда зна?.. – наемник осекся, видимо, вспомнил пустырь.

Марина подумала, что Бритый повернет назад, к своим, но он ткнул пальцем в другую сторону:

– Там?!

– Не опасно.

– Туда идем! Вперед, быстро! – голос его прыгал. – Закричишь – убью. Ты меня погубить хочешь, я знаю. Впереди иди!

Кляп он на место не вернул. Марина послушалась. Они шли в сторону от маршрута, уходили все дальше от лагеря. Вряд ли Бритый осознавал, что делает.