— Уйди, Тарина, прошу тебя! — простонала Бетти. — Если ты думаешь, что я могу встать, ты ошибаешься.

— Тебе плохо, дорогая? — участливо осведомилась Тарина.

— Нет, но наверняка станет плохо, если я сделаю хоть малейшее движение, — слабым голосом отозвалась Бетти. — Я останусь в постели, думаю, что остальные гости поступят так же.

— Но все же мне, наверное, стоит пойти и поинтересоваться, не нуждается ли в моей помощи леди Миллисент.

— Надеюсь, ей не лучше, чем мне! — злорадно произнесла Бетти.

Она хотела было рассмеяться, но потом решила, что это вызовет очередной приступ морской болезни, и в изнеможении закрыла глаза — даже слабый свет, пробивавшийся из-под голубых занавесок, которыми были задрапированы иллюминаторы, раздражал бедную путешественницу.

Тарина покинула каюту, осторожно прикрыв за собой дверь, и направилась к леди Миллисент.

На стук никто не ответил. Немного подождав, девушка вошла внутрь.

Не оставалось никаких сомнений, что ее светлость спала глубоким сном. Приглядевшись, Тарина заметила на ночном столике рядом с кроватью маленькую подозрительную бутылочку.

Она поняла, что это лауданум или какое-нибудь другое снотворное.

Тарина знала, что светские дамы частенько прибегают к помощи подобных снадобий. Ее мать была яростной противницей этой вредной привычки.

Когда-то у Бетти была гувернантка, у которой училась и Тарина. Эта девушка страдала от приступов головной боли.

Обычно во время очередного приступа гувернантка выпивала столовую ложку лауданума и ложилась в постель. Девочки знали, что в течение нескольких часов они будут предоставлены сами себе, ибо мисс Гордон раньше не проснется.

Поняв, что ее услуги в ближайшее время явно не понадобятся, Тарина вышла из каюты и аккуратно закрыла за собой дверь. Итак, она свободна!

Не успела она сделать и нескольких шагов, как увидела стюарда, который, с трудом сохраняя равновесие, двигался по проходу.

— Доброе утро, мамзель! — обратился он к Тарине. — Не угодно ли позавтракать? Если, конечно, вы в состоянии есть!

— Должна признаться, что я очень голодна, — ответила Тарина.

Стюард ухмыльнулся.

— Сию минуту принесу ваш завтрак, мамзель! — пообещал он.

Тарина направилась к себе, заправила постель и немного прибрала каюту.

В кормовой части яхты, по замыслу маркиза, размещались десять отдельных кают, четыре из которых, как и каюта, отведенная Тарине, были сравнительно небольших размеров.

В соседней, не занятой гостями, стояли пустые чемоданы.

Каюта Тарины была очень уютной и, как показалось девушке, премилой: односпальная кровать, как у Бетти и леди Миллисент, и встроенные шкафы.

В каюте имелся гардероб, туалетный столик с зеркалом, несколько маленьких шкафчиков и умывальник.

Стены, выкрашенные светло-зеленой краской, напоминали Тарине о море.

Через некоторое время на пороге каюты появился стюард, неся поднос с завтраком — яичница с колбасой и беконом. И хотя порция была весьма внушительная, стюард счел нужным сказать, что, если Тарина голодна, он может принести еще.

Дома она ела, как правило, гораздо меньше. А ведь, помимо основного блюда, на подносе стояли мед и джем, горячие булочки и тосты, а в довершение всего — бананы и мандарины.

— Бот доберемся до теплых краев, и вы сможете полакомиться клубникой, — сказал стюард таким тоном, будто обещал ребенку сладкое.

— В январе? — изумилась Тарина.

— Ну да. Сами увидите, — пообещал стюард. — А в Индии попробуете манго.

Вскоре он ушел. Тарина не могла скрыть своего восторга.