Вскоре он ушел. Тарина не могла скрыть своего восторга. Вокруг столько интересного, а она сидит на месте!

Ей захотелось посмотреть на море. Даже в каюте было слышно, как волны бьются о яхту.

Отец часто рассказывал Тарине о том, в какие штормы ему доводилось попадать в Бискайском заливе. Правда, девушка надеялась, что эта буря окажется на такой уж опасной, но не посмотреть на разбушевавшуюся стихию было бы непростительно.

— Ты представляешь, папа, — произнесла Тарина вслух, как будто обращаясь к отцу, — со мной происходят все те удивительные приключения, о которых ты мне рассказывал! Жаль только, что тебя нет со мной!

При мысли об отце у Тарины заныло сердце. Как ей недоставало его сейчас! Его волнующие рассказы будили воображение, заставляли думать… Теперь всего этого нет.

Вероятно, большинство людей сочли бы жизнь в глухой деревне с отцом слишком скучной для молодой девушки, у которой к тому же не было подруг.

На деле все обстояло иначе. Как только викарий оправился от потери супруги, он все свое свободное время стал уделять дочери. Тарина и теперь с восторгом вспоминала каждую минуту, проведенную в обществе отца.

Он разговаривал с дочерью, как с равной, почти как со сверстницей, а так как был человеком весьма умным и начитанным, умел придать обсуждению любого предмета блеск и остроту.

— О папа, если бы ты был сейчас рядом со мной! — снова произнесла Тарина вслух. — Ты наверняка сумел бы рассказать мне многое о Сиаме. Ну а по пути — о Средиземном и Красном морях и о Суэцком канале.

Дело в том, что отец Тарины в свое время присутствовал на церемонии открытия Суэцкого канала.

Тогда он только что окончил университет и поступил на службу в одно богатое семейство в качестве наставника. Родители молодого человека, которого опекал отец Тарины, решили, что путешествие в Египет пойдет сыну на пользу.

Оно принесло пользу и молодому наставнику. Тарина помнила, с каким волнением описывал отец эту величественную церемонию, на которой присутствовала принцесса Евгения. Всех охватило особое волнение, когда процессия кораблей с развевающимися флагами медленно двинулась по Суэцкому каналу.

— Как хорошо, папа, что ты рассказал мне об этом! — снова мысленно обращаясь к отцу, произнесла Тарина. — Но прежде всего мне надо увидеть само море.

И она достала из гардероба меховое пальто.

О том, чтобы надеть шляпку, разумеется, не могло быть и речи: дул слишком сильный ветер. Вот почему Тарина извлекла из чемодана черный шифоновый шарф и покрыла им голову. Завязанный на прелестной шейке девушки, он превосходно оттенял ее свежее, милое личико.

Затем она застегнула пальто на все пуговицы, подняла воротник и направилась к трапу.

Тарина рассуждала так — еще слишком рано, поэтому маловероятно, что она кого-нибудь встретит на палубе.

Наверное, большинство гостей маркиза, так же, как она сама, позавтракают в своих каютах — если, конечно, смогут проглотить хоть кусочек.

Уже в первый день Тарине хватило нескольких беглых взглядов, чтобы понять устройство яхты, и, поднявшись по трапу, она без труда нашла дверь, ведущую на палубу.

Из-за сильного ветра открыть ее было не так-то легко, но все же Тарине это удалось. Когда она вышла на простор, восторг от величественного зрелища, открывшегося перед ее глазами, заставил девушку замереть.

Яхта уверенно прокладывала путь по морю, покрытому белыми барашками, — так обычно описывают это дети, и, хотя дул порывистый ветер, сквозь серые тучи уже пробивались редкие лучи солнца.

Картина была поистине волшебной. Б течение нескольких минут Тарина наблюдала за разбушевавшейся стихией, а потом осторожно двинулась вдоль палубы.

Она старалась держаться поближе к надпалубным сооружениям, пока не нашла место, откуда были хорошо видны громадные волны, перекатывавшиеся через корму яхты, упрямо продвигавшейся вперед.