— Савельев!

— Отлично. Будешь старшим! Сейчас получите в каптерке постельное белье, займете спальные места. Через сорок минут ужин. Вопросы есть?

— А сортир тут где? — недовольно пробурчал Гена, потирая ладони. Толкнул его плечом — он безнадежен.

— Как ты сказал? Сортир? Ну, пойдем, вот сейчас и покажу! — весело ухмыльнулся Васильев. — Иди за мной. И то ведро со шваброй прихвати!

* * *

Генка вернулся через полчаса, как раз перед самым ужином. Причем, вернулся злой как собака, уставший. И кажется, уборка туалета пошла ему на пользу. Честно говоря, ума не приложу, что нужно было сделать Васильеву, чтобы Гена перестал считать, что все происходящее здесь, его не касается. Но смог же. Впрочем, правда не заставила себя ждать.

— Леха, это беспредел какой-то! — возмущался сын заместителя председателя исполкома Припяти. — Я туалеты руками…

— Не туалеты, а чаши «Генуа»! — отозвался я. — И не голыми руками, а в резиновых перчатках. И щетками, да?

— Да, — нехотя признался тот. — До сих пор хлоркой воняю! Фу!

— Я тебе по секрету скажу, что мыть туалеты придется часто. И ничего зазорного в этом нет. И как он заставил тебя это делать? — поинтересовался я.

— А что мне оставалось? Он сказал, что меня в столовую не отпустит. А я и так жрать хочу как собака. Кажется, нужно было тебя послушать, в Киеве пообедать. Надеюсь, тут кормят интереснее?!

Я про себя усмехнулся — ну-ну, Геннадий Павлович. Тяжеловато тебе будет в армии, но ничего, привыкнешь. Он уже постепенно начал понимать, что тут его гражданское положение и деньги отца вообще ничего не значит.

— Сказал бы, кто твой отец, может он тебя и пожалел бы, — пошутил я.

— Меня жалеть не надо, — вдруг заявил Гена. — А про отца я ему и так сказал, но ему было пофиг. Стоял и долбил меня, одной и той же командой. И эти двое, как их там… Из команды отделения…

— Командиры отделений?

— Во, во… Встали и ржут. Пришлось мыть.

— Ясно. Скоро ужин. И подшиться не забудь.

— Что не забыть? — не понял Иванец.

Я вздохнул. Приходилось честно исполнять свою часть договора, хотя я ощущал себя нянькой в детском садике.

Поход в столовую меня насмешил.

Шел Васильев, за ним два командира отделения в две колонны, и мы с Генкой. Пять человек. Куда делись остальные — непонятно. Скорее всего, либо стояли по нарядам, либо были в полях. Кстати, нарядов на территории было более чем достаточно — внешний патруль, караул, учебный корпус, столовая… Строевым шагом тут и не пахло — сержанты намеренно филонили, Генка в принципе не умел ходить строевым, задирая ногу как цирковая лошадь, а я намеренно косячил. Васильев морщился, даже попытался объяснить всем присутствующим, что Гена безнадежен. Без толку. Ничего, строевая подготовка у нас будет часто — небольшой плац у здания штаба я уже приметил.

В столовой на ужин был легендарный бикус!

Я его ненавижу, просто до глубины души. В свое время, почти три недели ели только его. Осточертел так, что от одного упоминания воротит.

Приготовленный черпаками бикус — это тушеные капуста с морковкой и случайно упавшие в котел пару килограмм картошки, был именно таким, каким я его и запомнил. А вместе с приготовленной тушеной рыбой — мрак. Воняло все так, что дышать невозможно. Да и выглядело месиво совершенно не аппетитно, но куда деваться, есть нужно.