– Говорю, свожу его прямо сейчас, – сказал он, нащупывая замок в дверце.

– Сейчас? Сейчас уже поздно. Почему ты не сводил его, пока мы были в магазине? Тогда у нас было полно времени.

– Ну так свожу его сейчас. Какая разница?

– Хочу к Санта-Клаусу! – вмешался Ричард, умоляюще глядя на Элен. – Мам, хочу к Санте прямо сейчас!

– Только не сейчас, Ричард. – Элен отрицательно покачала головой. Она бросила свои свертки на переднее сиденье и со стоном потянулась. – Ну хватит уже, я сказала! – предостерегающе произнесла она, потому что Ричард снова принялся ныть. – Мамочка слишком устала, чтобы идти обратно в магазин.

– А тебе и не надо идти. – Кен бросил свои свертки туда же. – Я сам его свожу.

Он включил в машине свет.

– Мама, можно, мамочка? Пожалуйста!

Элен расчистила для себя местечко на сиденье и опустилась на него с усталым стоном. Он заметил, что прядь растрепанных каштановых волос прилипла ко лбу, что комочки помады сбились в уголках рта.

– И с чего ты вдруг передумал? – произнесла она измученно. – Я сто раз просила сводить его к Санте, пока мы были в магазине.

– Бог ты мой, какая разница? Неужели ты хочешь ехать сюда во вторник только ради того, чтобы сходить к Санта-Клаусу?

– Нет.

– Ну, в таком случае…

Он заметил, что у нее съехали чулки. Элен выглядела старой и изможденной в тусклом свете, отчего у него внутри зародилось какое-то странное ощущение.

– Пожалуйста, можно, мама? – умолял Ричард, словно Элен была самым главным человеком на свете, подумал Кен, словно бы он, отец, вообще не в счет. Что ж, возможно, именно так и есть.

Элен угрюмо посмотрелась в лобовое стекло, затем откинулась назад и выключила свет. Два часа в толпе взбесившихся рождественских покупателей, издерганных продавцов, с Ричардом, непрерывно требующим идти к Санте, и с Кеном, который, будто нарочно выводя ее из себя, отказывался это сделать, доконали ее.

– А мне чем тут заниматься, пока вы ходите? – спросила она.

– Ради бога, Элен, это займет всего несколько минут.

Весь вечер Кен был как на иголках, то делался отстраненным и молчаливым, то дергал по любому пустяку ее и Ричарда.

– Ну идите тогда, – она прикрыла ноги полой пальто, – и, пожалуйста, побыстрее.

– Санта-Клаус, Санта-Клаус! – завопил Ричард, радостно дергая отца за пальто.

– Ладно-ладно! – вспыхнул Кен. – Ради бога, перестань меня дергать!

– «Радость в мире. Господь родился», – произнесла Элен, но в ее вздохе угадывалось раздражение.

– Ну все-все. – Кен схватил Ричарда за руку. – Пойдем.

Элен прикрыла дверцу машины, но, отметил Кен, не нажала на кнопку, блокирующую замок. Хотя, конечно, она может сделать это, когда они уйдут. «Ключи!» – вспыхнула мысль, и он сунул руку в карман пальто, дрожащие пальцы сомкнулись на холодном металле. В горле пересохло, легкие прерывисто втягивали прохладный воздух, а сердце било изнутри кулаком. «Полегче, – велел он себе, – просто… успокойся».

Кен знал, что нельзя оглядываться. Это все равно что бросить прощальный взгляд на похоронах. Он поднял глаза вверх, нарочно стараясь не отрывать их от сверкающей неоновой гирлянды на крыше универмага. Рука едва чувствовала ладошку Ричарда. Другая рука сжимала в кармане ключи от машины. Он не станет оглядываться назад, не станет…

– Кен!

Его тело дернулось в судороге, когда голос Элен слабо прозвучал над большой стоянкой.