— А полторы сотни казаков и полтора десятка моих егерей? Это ещё четыре пулемёта и столько же снайперов. У остальных парней автоматические винтовки.

— Добры хлопцы. На хорошей позиции получше наших будут, — жмякнул сотник пальцами могучее ухо, словно наказывал его за нелёгкое для себя признание чьего-то превосходства, — А что с выделением недели на позиции?

— Письмо напишу. Строители вам помогут, — стал я ковать железо, пока горячо, — Да и с их начальником ты знаком.

— Добре, ежели так.

— Могу пятёрку серьёзных магов попозже прислать, но учти, за каждого, головой будешь отвечать, — выдавил я из себя, отчаянно потирая затылок.

Так-то, рискованно. Пятёрку курсантов вызвать можно, но условия работы у них совсем не безопасные выйдут. Без прикрытия пилотов и дежурного эвакуационного дирижабля. Нет уже у меня излишних ресурсов. Итак, на пределе. Но и с Маньчжурией вопрос надо решать.

— Ваш сясьво, вы бы уж прямо сказали, что делать-то надо? — выдохнул казацкий сотник, прерывая мои метания.

— Да, всё то же самое. Девок выкупай и к их торговцам приглядывайся. Нужно мне, чтобы ты среди них ещё одного «полковника» нашёл. Из бывших маньчжурских офицеров.

— Ну, увижу такого, допустим, а дальше что?

— Передашь ему, что я с ним очень встретиться хочу. Потом дирижабль по рации вызовешь и ко мне его привезёшь.

— Ваш сясьво, этож игры шпионские. Наверняка получше меня специалисты для таких дел имеются, — взмолился Нечипорюк, прижимая руки к груди.

— А мне хитростей не надо. Ты этих скользких «специалистов» наверняка сам не раз видел. Велико ли у тебя к ним доверие было?

— Скажу так, что поиграть в карты с ними я бы не стал садиться, — скривился сотник, подёргав себя за мочку уха.

— Во! А тут ты. Простой, понятный, и прямой, как оглобля.

— Что, действительно так?

— Если и не так, то про тебя лишь я знаю, а они не поймут, — хохотнул я, понимая, что сотник где ни умом, так хитростью возьмёт.

Хохол, как никак. А это диагноз.

— Когда выдвигаться?

— Как только, так сразу.

— Понял. Разрешите идти?

— Доставь мне маньчжурского «полковника», Нечипорюк! Отблагодарю! — напутствовал я казака, выходящего из кабинета.

После пары дотошных расспросов Ляо, каждый раз проходящих в присутствии одной — двух моих жён, занимающихся в другом углу зала своими делами, у меня появилась твёрдая убеждённость в том, что с Маньчжурией ни я, ни китайцы, толком не разобрались.

По словам Ляо, её вскоре должны были перевезти в безопасное место, где китайцев совсем не будет. Где оно находится, она догадывалась. Мишань. Небольшой городок недалеко от озера Ханка. Именно это местечко как-то раз называла соседская девочка, вернувшись после ночи, проведённой с китайскими солдатами. Вояки много пили, и очень не хотели, чтобы их отправили к озеру, где за последние месяцы бесследно пропало то ли два, то ли три китайских батальона, посланных из Пекина для установления границы и несения пограничной службы.

Про батальоны я переспросил ещё раз. Ляо подтвердила, сказав, что речь шла именно о батальонах. Соседская девочка, в свои тринадцать лет, китайский знает уже очень неплохо, вынужденно общаясь с приезжающими в их селение китайцами иногда по несколько раз в неделю, и необычное слово хорошо запомнила.

Таким образом, если верить пьяной болтовне китайских солдат, то где-то в районе Мишаня существует, как минимум, одно приличное маньчжурское военное формирование или очень большой партизанский отряд.