В кабине раздался встревоженный голос, видимо из тех двух скуа, которые нас конвоировали, но Алекс спокойно что-то ответил и мы понеслись в ночь. 'Кажись, будет насиловать' — радостно пронеслось в моей голове. 'Или убьет, а потом прикопает' — мстительно подсказало чувство самосохранения. 'Не прикопает, а отвезет в свой сад и пустит на удобрения' — внес свою лепту разум, накрепко спаянный с коммерсантской жилкой. 'А может все-таки изнасилует?' — подала голос надежда. 'Размечталась, — возопила гордость, — а как же девичья честь?'. Ой, вот так и приходит недобрая тетя по имени шизофрения.

— А куда мы летим? — попыталась я отвлечься от собственных мыслей.

— Воплощать твои эротические фантазии, — совершенно спокойно ответил Алекс.

И тут бы возопить 'Алилуйя', радостно завизжать от радости и приняться расстегивать халат и срывать с себя нижнее белье, но вместо этого, я как последняя дура, произнесла:

— А как же твоя жена?

— Еще не жена, — с каким-то мрачным удовлетворением произнес Алекс.

И мне бы заткнуться, так нет же:

— То есть ты сейчас будешь изменять своей будущей жене?

Полный искреннего изумления взгляд и негодующее:

— Ты же сама меня хотела!

— Хотела, — честно сознаюсь я, — но пойми, Алекс…ссандро, я же не могу так, — на моем лице появилось выражение скорби, при мысли о том какая же я дура и почему я продолжаю нести этот бред. — Просто, после того, как меня бросил жених накануне свадьбы изменив с подружкой… со всеми подружками на свадьбе… Это так больно…

Грозное рычание и весьма жесткая посадка хаена, от которой меня качнуло вперед так, что едва не добавился еще и синяк на лбу.

— Лика! — вышел из себя идеальный мужчина, — у тебя не было жениха, не было свадьбы, и подружек с которыми он изменял, тоже не было!!!

Я всхлипнула, от чего-то одинокая слеза покатилась по щеке и я выдала:

— Вот видишь, у меня даже свадьбы и жениха не было-уууууу, а он мне уже изменил со всеми-уууу…

Еще одно глухое рычание и полное обреченности обращение Алекса к самому себе:

— Ну да, реакция на стресс… как я мог забыть. — И уже обернувшись ко мне, — Мне глубоко наплевать, что ты по этому поводу думаешь, но ты будешь моя, потому что иначе я не смогу тебя выкинуть из головы!!!

Ого! Вот это заявление! Я даже комедию ломать перестала, задумалась и во мне проснулось профессиональное любопытство:

— Слушай… те, это получается, если между нами сейчас будет… эмм, секс, то вы про меня забудете? — а глаза у моего любимого героя, оказывается, умеют быть почти круглыми. — Как интересно…

Молчание Алекса я приняла за зеленый сигнал и ринулась в атаку:

— То есть я тебе… вам нравлюсь? Праааавда? Давно? А что вы почувствовали, увидев меня впервые? Нет, не так… Эмм… Разве может блистательный, идеальный, неподражаемый, загадочный Алессандро Девелри, какой-то там риантан в армии Танарга, испытывать чувства к невзрачной журналистке?

На его губах, таких красивых и мужских, появилась загадочная улыбка, и он милостиво кивнул:

— Может… Если эта журналистка соблазняет его самым безжалостным образом, а затем ретируется, доведя почти до состояния невменяемости!

И приближающийся с каждым словом Алекс, внезапно оказался у самого моего лица, а его руки властно легли на мои плечи… Так, что-то я не о том, так и до пламенной страсти дойти можно… А нужно ли?

— А если я тебе так нравлюсь, — прошептала я, так как голос внезапно пропал, — тогда почему… пирог зажал и повару меня бросил?

Герой моего второго романа нахмурился, растерял как-то разом всю свою властность и стал тем милашкой Алексом, от которого тряслись мои коленки, а загребущие ручки так и тянулись помацать его тело.