Давно небритый мужчина стоял, прислонившись к витрине гастронома, рядом с ним нетерпеливо подпрыгивал, вглядываясь в прохожих, Федул.

— Который час? — мрачно спросил мужчина.

Федул метнулся к проходившей мимо женщине с авоськами:

— Гражданочка, который час?

— Без двадцати шесть.

— Без двадцати шесть, — мрачно сообщил Федул мужчине.

— Где же он? — так же мрачно спросил тот.

— Обещал в пять… — Федул виновато полез в карман, достал три копейки, дал мужчине. — Вот еще.

Мужчина, брезгливо поморщившись, смахнул монету в карман.

Федул заискивающе посмотрел на него сверху вниз, возмущенно ударил кулаком по ладони.

— Ну, Афоня! Не люблю я таких людей! — Он метнулся к стоящему неподалеку мужчине с битком набитой сумкой. — Товарищ!

Мужчина оглянулся. Федул глянул по сторонам, зашептал на ухо:

— Третьим будешь?

Но тут мужчину окликнул строгий голос:

— Вася!

И он, не ответив Федулу, заспешил к вышедшей из магазина жене. Расстроенный Федул вернулся к мрачному приятелю.

— Ну где же он?

Федул виновато развел руками.

В магазине «Илья Муромец» из-за висевших на вешалке костюмов доносился приглушенный голос Борщова:

— Вот такой… здесь вот так.

Укрывшись от любопытных взглядов, Борщов объяснял продавцу в клетчатом пиджаке фасон нужного ему костюма.

— Польский? — спросил продавец.

— Да не… — Борщов показал расходящиеся в стороны полы пиджака: — Здесь вот так!

Продавец пожал плечами:

— Финский, что ли?

— Да не! Здесь вот кругло, — Борщов показал на лацканы, — а в кармане у него платочек был и авторучка шариковая…

Продавец подумал:

— Голландский. — Он протянул Борщову руку: — До свидания.

— Чего? — недоуменно спросил Борщов.

— Нет таких. Кончились. — Продавец пожал Борщову руку, пошел от него.

Борщов схватил его за рукав.

— Ну сделай! — Он подмигнул продавцу. — Я не обижу.

— Завтра заходи… — зашептал продавец.

…Назавтра в том же магазине Борщов стоял перед зеркалом с застыло-сосредоточенным лицом, в пиджаке в крупную клетку, при бабочке, в модной, маленькой, почти без полей, кожаной шляпе.

— Да улыбнитесь же! Улыбнитесь! — говорил ему продавец. — Кто ж так улыбается?! Дайте. — Снял с головы Борщова шляпу, надел на свою голову. — Учитесь! Улыбка должна быть как солнечный луч в мае! — Продавец оскалил желтые зубы. — Видите?! Улыбайтесь!

Жильцы дома Борщова под руководством пенсионера-общественника дружно благоустраивали площадку для сушки белья: Коля, старичок в махровом халате и женщины высаживали кустарник, мужчины устанавливали металлические стойки с крюками. Рахимов и Воронцов тащили носилки.

Борщов вошел во двор, пошел вдоль дома.

— Дормидонт! — вдруг услышал он. — Дормидонт!

Борщов остановился, увидел сидевшую на скамейке Катю. На другом конце скамейки чинно сидела старушка в джинсах.

— А… Привет… — сказал Борщов без особой радости. Катя встала, подошла к нему, протянула руку:

— Здравствуйте.

— Привет.

— А я вас два часа дожидаюсь…

— Ну? — Борщов полез в карман за папиросой.