«Дождешься».

«Дождусь».

«Не смей никуда уходить без меня… Никуда, Лия… Только со мной. Только вместе. Повтори».

«Только вместе».

«Туда… тоже… вместе. Я не отпускаю тебя. И не отпущу никогда! Поняла? Ты поняла, мать твою?»

И снова до хруста прижимает к себе… пока я вдруг не понимаю, что стою посередине комнаты одна… Понимаю, что не знаю, когда услышу и почувствую его снова… Но я знаю одно – если он пообещал, то взорвет к дьяволу этот гребаный мир, но придет за мной. Нужно просто ждать, и я буду. Буду ждать, черт возьми.

Не хочу умирать… я хочу ждать его столько, сколько потребуется… Пусть даже всю жизнь или несколько жизней. Ждать его, вопреки здравому смыслу и реальности. Что значит реальность в сравнении с нашей нелюбовью? Ее существование как отрицание всех законов его сущности и невозможности любой из эмоций, я могла потрогать их даже пальцами и описать цвет каждой из них. Все оттенки нашего черного, который иногда казался непорочней белоснежного и ярче самого кровавого. Каждая из эмоций со своими гранями и звучанием.

Алерикс не приходил ко мне. Словно я стала больше не интересна ему после того, как получил все, чего хотел. Для него я теперь была уже сломанной и неинтересной игрушкой, а соперник побежден и унижен. Первые ночи я все еще с ужасом ждала, что он придет ко мне, и, вжимаясь исполосованной спиной в стену, я прислушивалась к шагам по коридорам и к любому шороху, при этом не забывая, что император появится именно тогда, когда я буду меньше всего этого ожидать.

Я не спала сутками, а потом проваливалась в какое-то подобие сна, в котором мне снились кошмары, и никто не выдергивал меня из них на поверхность… но мне всегда удавалось вынырнуть из марева самой. Я была так истощена морально и физически, что мне кусок в горло не лез. Меня мучила дикая тошнота и слабость. На смену кошмарам приходили изнуряющие приступы. А потом снова кошмары.

Иногда я сидела на постели и просто тихо произносила в темноту любимое имя. Меня успокаивало его звучание…

Я сбилась со счета. Сбилась, сколько времени прошло в этом проклятом заточении. Мне казалось, что целая вечность, а на самом деле всего лишь два дня. Боже! Мне невыносима каждая минута без него, что будет потом? Я ведь не привыкну, я не умею без него и никогда не умела.

Еду приносила одна и та же служанка, она же и помогала мне мыться, с содроганием глядя на уже зажившие ссадины и кровоподтеки на моем теле, она же заботливо промокала мне лоб после очередного приступа рвоты. Предлагала позвать лекаря… не рискуя произнести вслух, что, возможно, проклятый император отбил мне все внутренности и я медленно погибаю.

Мне было все равно. Я не хотела, чтобы ко мне прикасался кто-либо. Даже доктор.

Иногда, свернувшись на постели в клубок, обняв колени, я думала о том, что не сдержу обещания. Я хочу уснуть и не проснуться. Я домой хочу, Нейл. К тебе хочу. У меня ведь нет дома на самом деле. Мой дом – там, где ты. Так было всегда, и мне кажется, что где бы ни оказалась, если ты будешь рядом, я всегда буду дома.

А потом вспоминала о том, что дала клятву и заставляла себя есть, заставляла ждать и вспоминать. У меня ведь есть место, где всегда можно укрыться, – наше прошлое.

Алерикс вернулся неожиданно, не ночью, как обычно, а рано утром, заставив меня вскочить с постели… Нет, я не спала. Я не помню, когда вообще проваливалась в сон последний раз – я привыкла не смыкать глаза в ожидании его визитов и теперь спала по часу несколько раз в сутки.

Я услышала его голос где-то внизу, он отдавал какие-то скоропалительные приказы. Голоса стражи смешались с топотом ног и горном на плацдарме внизу. Начинался какой-то хаос, и я с ужасом ждала, что он сейчас ворвется ко мне, но Алерикс не поднимался в покои.