– Пожалуйста… Нейл… пожалуйста…

Прикосновение языка к мокрым складкам изнывающей плоти… ожидание оргазма… и вместо него – это невесомо бешеное состояние на самом острие лезвия. Режет медленно, рассекая плоть кончиком языка. Намеренно лишь задевая набухший клитор и тут же прекращая ласку. Собственные стоны уже напоминают хриплые крики и рыдания.

Осмелев, впиться в волосы, подаваясь бедрами навстречу. Чувствует мою точку невозврата и набрасывается на горящую плоть всем ртом. Пожирая, сильно посасывая, ударяя языком. Так умело и жестко, заставляя заорать от пронзившего наслаждения. Падаю. С криком, с воплем, похожим на звериный вой, содрогаясь всем телом, сдирая простыни комками. Наслаждение, болезненно ослепительное, разрывает мозг, сотрясает тело, заставляя сжать его голову коленями. Сокращаясь так сильно, до боли в низу живота. Голод вырвался наружу и разлетелся в пепел.

Мучительным стоном его имя… протяжно… как мольбу со слезами по щекам.

* * *

Её просьба лезвием по венам, выпуская наружу неуправляемое желание слышать её крики. И впервые я хочу чистые звуки наслаждения, тонкие и высокие, без тяжёлых ударных боли. Хочу чувствовать, как пульсирует её плоть у меня во рту, как крупной дрожью бьёт её тело в судорогах оргазма. Сжимай меня изнутри, завершай свою пытку, чтобы отыграть последние аккорды моей собственной агонии.

И её удовольствие на моем языке, отдавая вкусом самого крепкого алкоголя. Когда кровь кипит уже с температурой, способной расплавить меня окончательно.

Утробным рычанием возвещая начало своего пиршества, хищник набрасывается на свою добычу, вырываясь на свободу. Жадно сжирая тихие отголоски собственного имени с её губ.

– Ты чувствуешь этот вкус, Лия? – срывающимся голосом. Кусая истерзанные губы. – Это твоё, – распахивая снова в стороны длинные ноги и устраиваясь между ними, – и это МОЁ! – трясущимися от нетерпения руками расстёгивая брюки, – это вкус МОЕЙ боли, малыш!

Пальцами до синяков сжимая бёдра, не торопясь войти в неё, балансируя на зеркальной глади безумия, раздвигать головкой члена её мокрое лоно.

Не отрывая взгляда от её лица, от румянца, расползающегося по бледным щекам, от затуманенных поволокой оргазма глаз.

Нависнуть над ней, опираясь на руки и шумно втягивая в себя её запах.

– Ты – моя болезнь, – слизывая слёзы с лица, – и от неё нет лечения, – рывком войти на всю длину.

И сорваться к дьяволу на самое дно голубого озера её взгляда. Не позволяя отвернуться или закрыть глаза, вдалбливаться в сочное тело, рыча в унисон её стонам, чувствуя, как прошибают спину один за другим электрические разряды дичайшего удовольствия. Они простреливают вдоль по позвоночнику, заставляя выгибаться назад и впиваться сильнее в её ноги, до боли в пальцах.

Пот по вискам, по груди, крупными каплями. Её влажное тело, искусанное, зацелованное, с десятками различных отметин меня на нём. И от этого зрелища последние прутья клетки, в которой дремал хищник, падают на охваченную адским пламенем землю.

И этот огонь перекидывается на кровать, беспощадно сжигая нас самих.

Подхватить её под колени, чтобы ворваться ещё глубже, чтобы закричать, когда она инстинктивно сжимает меня изнутри, и снова наброситься на ее губы, проталкивая язык, начиная бешено толкаться им у нее во рту, как и членом внутри ее тела. Долбясь на бешеной скорости, придавливая ее колени к постели, полностью распяв ее. Отстраняясь, чтобы смотреть, как теперь в ней исчезает моя плоть. Как моя девочка принимает меня в себе.

И языки пламени, лижущие тело, как первые признаки того апокалипсиса, который надвигается, разрушая всё вокруг.