Императору пришлось опрокинуть в себя бокал ледяного «Круониса», чтобы наконец задаться действительно важным вопросом: откуда у обычного нихила могли быть такие способности? Способности, позволяющие не только противостоять воздействию Высшего Деуса, самого сильного из ныне существовавших на Континенте, но и разрушать иллюзии, создаваемые им? Алерикс прекрасно помнил тот ужин в своем дворце, когда вволю поиздевался над сознанием несчастной девушки, вздрагивавшей от тех мерзких картин, которыми, забавляясь, щедро делился с ней хозяин вечера.

Значит, всё это время Мортифер не просто спал с ней и мотался по мирам, он хорошо обучил её, фактически обеспечил ей защиту даже от Высших. Мерзавец действительно заботился о ней, хотя подобная инициатива могла быть вызвана и тем, какую информацию хранила Милантэ.

Но теперь у императора было достаточно времени, чтобы не только вволю насладиться телом маленького нихила, но и покопаться в её голове с целью выудить ту информацию, блок которой ему так и не удалось сломать в прошлый раз. Всё же единственная женщина, ради которой стоит рисковать, носит имя Власть.

19 глава

Веревки стягивают запястья, натирая до синяков, Алерикс резко дёргает девушку к себе за бёдра, устраиваясь между её распахнутых ног, и тонкая кожа рук лопается. Аромат крови забивается в ноздри, доводя до конечной точки кипения, ощущение, будто возбуждение готово вот-вот вырваться из тела. Он рывком входит в тесную плоть и стискивает зубы, чтобы не закричать. Зато кричит она, всхлипывает с закрытыми глазами, обхватывая его ногами и выгибаясь на кровати. Её соски такие манящие, искусанные им, синяки на груди, на животе, на ключицах – это его особый рисунок похоти. Самый естественный и потому единственный настоящий. Толчок, еще один, и она стонет в голос, беспомощно дёргая руками.

Лезвие вспарывает кожу рваными движениями, оставляя алые разводы на белоснежном полотне её тела, и Лия ускоряет свои движения, подаваясь бёдрами навстречу ему. Император закидывает длинные ноги на свои плечи и осатанело таранит упругое тело, с силой сжимая сочную грудь. Наслаждение разрывает на части, подводя к самому эпицентру, чтобы после взорвать сознание мощным оргазмом, на куски, на ошмётки бешеной похоти со странной примесью нежности. Нежности, мать её, которую Алерикс почувствовал впервые… Идиотской нежности, когда решил попробовать, каким бывает наслаждение на её губах, и едва не взревел от ярости, пока эта тварь кричала в его губы чужое имя.

– Нееейл… – зажмурившись и изогнувшись под ним. С каплями пота по телу и его запахом на нём.

– Неееейл… – громко, надрывно, пока Алерикс изливался в неё.

За что тут же получила пощёчину. Её голова откинулась назад, и она в недоумении открыла глаза, чтобы тут же истошно закричать и начать вырываться, уже молча, не произнося ни слова. Тщетно, и она понимает это, но с каким-то отчаянным упрямством продолжает извиваться на постели, подобно мухе, попавшей в паутину.

Император оставил её дальше метаться в этой ловушке, спокойно принимая душ, а после одеваясь и выходя из комнаты, не произнося ни слова, успокаиваясь сам. И пытаясь понять, какого дьявола его так задело, что она кричала чужое имя? Он ведь сам создал эту грёбаную иллюзию в её голове, потому что ему надоело трахать бревно, которым она прикидывалась раньше. Это было слишком скучно, но Алерикс взломал её чёртово сознание и видел её воспоминания как свои. Видел, как её трясло в оргазме с Нейлом, как она срывала голос под тем недоноском. И Алерикс отчаянно захотел кусочек этого для себя. Не просто иметь её распятую на столе, не драть сзади, полосуя спину стилетом или плёткой.