«Да успокойся ты!» — во внезапно прозвеневшем в сознании Хэлгэ мысле-голосе Рамборг отчетливо звучала досада: — «Проклятье! Хватит сверлить меня презрительным взором, Аэт?глатт! Я не собираюсь топтать конем подол этой муирэ, выдыхать ей в лицо табачный дым или срыгивать перегаром! И даже за задницу ее щипать не буду! Доволен?»

«Твое поведение и твои выходки меня совершенно не заботят»

«Неужели?» — полукровка обернулась и насмешливо выгнула бровь: — «Ну-ну… Стоило тогда так громко думать, Рассветный? Сперва ты ломишься сквозь все мои щиты, словно бронированный конник, а потом этак аристократично выпячиваешь челюсть… да-да, вот именно так!.. еще брови теперь насупь посуровей! И пытаешься убедить всех вокруг, что совершенно ко всему равнодушен!»

«Так и есть».

«О, да! Разумеется! Нет, друг мой, придумай что-нибудь поубедительней. У нашей с тобой квэн есть одна неприятная особенность, о которой ты опять позабыл. Я тебя слышу. Всегда. И теперь тоже».

«Дрянь».

«Отмороженный мерзавец».

«Довольно! Ты столько раз орала о том, что вызовешь меня, Вереск, что мне это надоело. Я принимаю твой вызов. И покончим с этим».

«Отлично, Рассвет. Когда и где?»

«Сегодня. На берегу Волчьей, у третьего моста. Надеюсь, у тебя хватит духу прийти? Я с радостью выбью из тебя наглость, полукровка».

«Ах, ты так сверкаешь очами, что я сейчас обмочусь от страха!»

«Это не ответ. Ты придешь?»

«Проклятье. Да! Приду! И в самом деле, пора с этим кончать».

Они обменялись злобными взглядами и отвели глаза оба, словно по команде.

Хэлгэ мрачно ухмыльнулся.

Рамборг скривилась и беззвучно зашипела. Радость ее испарилась, словно вода на раскаленной сковородке, и снежный сидхэ поневоле почувствовал себя виноватым, а оттого — разозлился еще больше.

Почуявшие неладное братья-по-мечу подозрительно сощурились и переглянулись.

Словом, настроение у всех оказалось испорчено, а счастье возвращения домой — отравлено. Похоже, портить своими склоками жизнь всему отряду становилось у Рамборг и Хэлгэ дурной традицией, и Рассветный совершенно не представлял себе, что же с этим делать.

Лиадран ар Аэтлэр Лиан.

— Это — традиция, — Ллаэслин осторожно пожал нежную руку своей квэнъэ и успокаивающе улыбнулся. — Тех, кто вернулся из такого похода (а поход, поверь мне, был поистине тяжелым!), встречает сама княгиня на пороге своего дома. Дань уважения их доблести всего лишь.

— Некоторые ваши обычаи такие… будоражащие, — Лиадран мечтательно вздохнула. — Столько древней простоты в этом!

— Мы все время воюем, ты же знаешь, — князь Вереска уже почти оправдывался. — Возможно, в нашей жизни действительно слишком многое напоминает о войнах, жестокости и грязи…

— Но и о славе тоже! — горячо возразила муирэ.

— Нам нелегко быть столь же изысканными, как наши Морские родичи. Ты… если тебя оскорбляет или шокирует что-то в нашем укладе, просто скажи мне об этом, ладно? Возможно, ты сможешь научить винлэс быть более… хм… менее резкими? Моя Крылатая.

— Ах, напротив, я с радостью последую этой славной традиции! Столько необычной новизны я открыла для себя здесь! Право же, надеюсь, и моему кузену Эллерику придется по душе ваша открытая безыскусность. Столько свежести и силы таится здесь, в Сердце Леса! Просто удивительно, как же вы сумели сберечь все это за столько веков! Скажи, а?таэн мэ, не слишком ли обижена твоя воинственная сестра тем, что мы не дождались ее прибытия?

— Рамборг — воин Вереска, — Ллаэслин пожал плечами.