|
- Вообще-то вы совершенно правы, - проговорил я как можно приветливей, - действительно, куда нам спешить? Ведь до двадцатого апреля еще целая неделя. Можно еще штук двадцать книг прочитать, если, конечно, не отвлекаться на пустяки... - Хорошо, - он нахмурился. - Позвони Солу и пригласи позавтракать со мной, в восемь, у меня в комнате. Дай мне для него двести... нет, пожалуй, триста долларов, запри сейф и отправляйся спать. Я хочу немного покоя. Я, конечно, повиновался, но не без удивления. Неужели он вздумал пустить на ветер две - нет, три - сотни из капиталов "ЛБА", только чтобы показать мне, что у него в голове зреют какие-то идеи? Конечно, Солу Пензеру нет равных в Нью-Йорке в любом деле, но что из этого следует? Одному следить за пятерыми? Вряд ли. А если за одним, то за кем и почему? А если не следить, тогда зачем? Что касается меня, то все, что я видел или слышал, не давало мне никаких оснований избрать какое-то одно конкретное направление. Похоже, что и он был в таком же положении. Просто хочет позавтракать в компании, но не в моей. Что ж, пусть будет так. Я поймал Сола в его квартире на Восточной Тридцать восьмой улице, оповестил об утренней встрече, вынул из специального ящика деньги, запер сейф, передал Вульфу наличность и спросил: - Значит, сегодня не печатать? - Нет. Ступайте спать. Мне надо поработать. Я вышел. Уже поднявшись на один пролег, я остановился на площадке и подумал, не прокрасться ли мне на цыпочках назад и не накрыть ли его прямо над раскрытой книгой, но патом решил, что это приведет лишь к тому, что он из упрямства будет читать всю ночь до утра. Глава 11 Вообще-то за завтраком я обычно читаю "Таймс", а "Газетт" просто держу сбоку для сервировки, но в тот четверг ей было уделено особое внимание - ведь нигде больше так тонко не чувствуют, как важны в этом мире убийства. Помещенная на первой полосе "Газетт" статья о судьбе и карьере молодого рекламного гения весьма прозрачно намекала, что по крайней мере у сотни прекрасных юных особ женского пола, проживающих в самых фешенебельных кварталах города, имелись вполне веские основания лишить гения жизни. Никаких имен при этом, естественно, не упоминалось. Но это была только маленькая косточка, брошенная любителям пикантных подробностей. Главной темой был конкурс, и тут они не жалели подробностей, гордясь своим главным источником информации в лице уроженки Лос-Анджелеса, достопочтенной мисс Гертруды Фрейзи. На третьей странице был даже опубликован ее портрет, где уникальная комбинация столь редкостных черт казалась еще более живописной - и менее правдоподобной, - чем в жизни. Она не скупясь снабдила репортера информацией о лиге "За естественную женщину", подробно поведала про ужин в среду вечером, включая номер Далманна с бумагой и все то, что он при этом говорил, а потом детально рассказала, как она понимает свои права в качестве участницы конкурса в соответствии с существующими на сей счет правилами и, соглашениями. Что касается остальных конкурсантов, то Сьюзен Тешер из "Часов" так и осталась для журналистов недосягаемой, по всей видимости, после консультаций со своими тремя телохранителями. Герольд Роллинс хоть и допустил их до себя, но отказался дать новую или прокомментировать уже имеющуюся информацию и даже не потрудился пояснить, каким образом полмиллиона долларов грозят так трагически разрушить его судьбу. |
