Антея никогда раньше не была на море и теперь с тревогой думала о том, как она сможет перенести плавание, и опасалась приступов морской болезни.

«Хоть герцог меня и не любит, — подумала она, — мне не хотелось бы предстать перед ним в жалком виде. Все-таки трудно представить себе что-нибудь более унизительное и неромантичное, чем женщина, подверженная морской болезни».

К счастью, море было спокойно, легкий бриз дул в нужном направлении, и судно быстро продвигалось через пролив к берегам Франции.

Для Антеи все было настолько ново и интересно, что своим хорошим настроением и радостным оживлением она заразила и герцога.

Слушая ее истории, глядя на милое раскрасневшееся девичье личико, он весело смеялся.

Герцог не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде он мог так долго переносить женское общество, за исключением тех случаев, когда женщина была в него влюблена и изо всех сил старалась его соблазнить.

Антея вела себя с герцогом совершенно естественно и непринужденно, так, как будто он был членом ее семьи, например братом, которого у нее никогда не было.

У нее хватило ума помнить две вещи: первое, это то, что мужчины любят давать советы и указания, а второе, что они ценят юмор и любят посмеяться. Ей приходило на память, как развлекали ее рассказы маркиза Чейла, точно так же и она могла развлечь герцога.

Конечно, не историями из жизни высшего света, который герцог знал лучше, чем она, а рассказами о том, что было ей хорошо знакомо.

Антея часто устраивала представления для сестер, изображая известных им людей: старую миссис Риджуэй, местного нищего, викария, которого Феба часто раздражала своими бесконечными вопросами, фермеров, спорящих со сборщиками налогов и других деревенских жителей.

В свои рассказы она даже включила деревенского дурачка, который бродил по окрестностям, что-то напевая, однако был достаточно умен, чтобы стянуть при малейшей удобной возможности то, что плохо лежит.

Теперь Антея развлекала герцога этими рассказами, и он ловил себя на том, что ему нравится слушать ее и видеть искорки смеха в ее глазах и ямочки на щеках.

Антея даже не подозревала, что не только она, но и герцог узнал много нового за время их медового месяца.

К тому времени, когда они прибыли в Брюссель, герцог убедился, что у него есть внимательный слушатель, способный к тому же задавать вполне уместные и неглупые вопросы.

Герцог не взял с собой своих собственных лошадей, однако он отправил вперед курьера, который не только арендовал для новобрачных большой удобный особняк, но и раздобыл для них прекрасных чистокровных лошадей, чтобы они могли путешествовать верхом, если им надоест ехать в карете.

— Нам лучше отправиться верхом к полю битвы, — предложил утром герцог, когда они заканчивали завтрак.

— Я тоже так считаю, — согласилась Антея. — Хоть я давно не ездила верхом на хорошей лошади, но, надеюсь, что не опозорюсь.

— Я прослежу, чтобы ваша лошадь была не слишком резвой, — пообещал герцог.

Когда им подвели лошадей, Антее очень понравилась гнедая кобыла.

Герцог выбрал себе своевольного жеребца. Было видно, что ему нравилось преодолевать норов животного, используя свою власть над ним.

Лошадь герцога рванула с места в карьер и помчалась вдоль дороги, пугаясь проезжавших мимо карет и повозок и пытаясь сбросить седока, однако вскоре поняла, что ей придется подчиниться его воле.

По лицу герцога Антея видела, что герцогу борьба доставляет удовольствие.

Среди приданого, присланного графиней Шелдон, было прелестное платье для верховой езды из шелка винного цвета, почти одного цвета с рубинами, подаренными герцогом. Белая тесьма на платье очень хорошо сочеталась с длинной газовой вуалью, украшавшей шляпу с высокой тульей.

Антея выглядела необыкновенно элегантно в этом наряде.