Хотя шут мог и не показывать в Сеннене. Что если он остановился в Брайтхилле и выжидал подходящего момента?

Пожилая леди покачала головой.

— Нет, как будто никто не приезжал к нам. Но на бал могли прибыть гости и из окрестностей. Я в любом случае поспрашиваю, моя дорогая, если вас так расстроил тот человек. Быть может, кто-то знаком с вашим обидчиком.

Не приходилось сомневаться, что вряд ли шута опознают. Он явился на маскарад не для того, чтобы выдать себя.

Полицейское расследование, тем временем, зашло в тупик, о чем инспектор Харрис, разумеется, не говорил ни одной живой душе, но все и так догадались по унылым лицам констеблей, которые бродили по Сеннену с видом полной безнадежности.

Улик не было, подозреваемые — имелись, но толку от них было чуть, потому что не удалось найти ни единой возможности прижать хотя бы кого-то из них вескими доказательствами вины. Над инспектором Харрисом уже начали откровенно потешаться, как и над его подчиненными. Расстроенный служитель закона и порядка в итоге то и дело заглядывал к миссис Мидуэл, чтоб хотя бы душу излить.

В самой деревне против всех ожиданий царил мир и покой, люди не были напуганы и вообще наслаждались происходящим как каким-нибудь новым фильмом, который показывают в местном крохотном кинотеатре. Только преподобный Дарем с упорством достойным лучшего применения продолжал свои поиски нечистой силы, обходя день за днем дома паствы и наставляя прихожан на путь истинный. Потуги священника спасать души человеческие жители Сеннена принимали с невероятной снисходительностью.

Подарков от шута я больше не получала, он словно забыл о моем существовании, и уже казалось, будто все случившееся на маскараде только плод разыгравшегося воображения. Тем более, никто из посетивших бал в Брайтхилле не мог с полной уверенностью сказать, что видел хоть кого-то напоминающего моего странного партнера по танцу. На все расспросы я слышала лишь «кажется, видели кого-то похожего», и такой ответ никак не мог удовлетворить хотя бы потому, что сложно забыть приплясывающего мерзко хихикающего типа в колпаке с бубенцами.

В итоге где-то через неделю я осознала, кого именно еще не успела опросить, — миссис Дарем. Она также присутствовала на маскараде, но переговорить с невесткой викария мне не пришло в голову. Более того, я о ней буквально позабыла — сложно помнить о человеке, который настолько редко показывается на глаза.

И вот, во вторник после обеда я отпросилась у миссис Мидуэл и пошла в дом священника, надеясь, что миссис Дарем будет в добром здравии и не откажется встретиться со мной. В кои-то веки мои ожидания полностью оправдались: Сьюзан Дарем была дома в отличие от мужа и его брата и побеседовать со мной не отказалась.

Миссис Дарем встретила меня в гостиной, которая у викария была на редкость неуютной — окна комнаты выходили на запад, к тому же кусты сирени, росшие под ними, не стригли уже несколько лет. В итоге комната как будто всегда тонула в сумерках, которые не добавляли миссис Дарем ни красоты, ни здоровья. Положение не спасало даже ситцевое платье в ярких маках.

— Здравствуйте, мисс Мерсер, как я рада, что вы решили ко мне заглянуть, — тускло проговорила миссис Дарем, и радости или хотя бы простого дружелюбия в ее словах не было ни на пенс. Впрочем, это меня не слишком сильно смутило.

— Простите, что потревожила, миссис Дарем, — нацепила я на лицо самую свою солнечную улыбку. На самом деле, какая разница, что именно ко мне чувствует эта женщина? Сюда я пришла для того, чтобы задать ей один-единственный вопрос, не более того.

— Нет-нет, ничего страшного, — как и требовали того правила приличия ответила миссис Дарем. — Напротив, я очень рада, что вы навестили меня.