Когда ритуал завершился, Дорье поднялся и взглянул на Слейтера.

— Теперь можно начинать подъем, — сказал он.

— Кто-нибудь, надеюсь, уберет весь этот рис, — заметила мисс Симпкинс, неодобрительно глядя на рассыпанные по полу зерна.

Завтрак оказался просто фантастическим, стол был уставлен разной едой. Это было нечто вроде праздничного пира, следующего за обрядом, стол украшало множество блюд, которых я никогда не пробовал на завтрак — да и в другое время тоже. Мисс Симпкинс осторожно клевала маленькими кусочками. Мне нравился царивший за столом шум — смех вперемешку с английской и тибетской речью. Я рад был поближе познакомиться с Ками и Анг Джета; а Кейт, со своей стороны, засыпала их вопросами об их родине, о том, что означают их имена и откуда пошел их язык. К нам присоединился Далки, сменившийся с вахты, и рассказал длинный анекдот, заслужив всеобщий смех — даже мисс Симпкинс, которая, впрочем, тут же сделала вид, что просто закашлялась. Мне жаль было, когда всё окончилось и члены экипажа исчезли, вернувшись к своим обязанностям.

Я не привык быть пассажиром и не могу сказать, чтобы мне это нравилось. Салон был удобным и просторным, как и говорил Слейтер, и вделанные в пол окна давали прекрасный обзор. Но я хотел, чтобы передо мной был нос корабля, рассекающий ветер. Хотел делать что-нибудь полезное, что помогло бы нам на нашем пути. Согласно подсчетам Дорье, путешествие на перехват «Гипериона» продлится по меньшей мере четыре дня. Трудновато будет провести столько времени в одном помещении.

Кейт же, казалось, это совсем не волновало. Она заявила, что ей надо прочесть уйму книг и поставить кое-какие небольшие опыты, и за считаные минуты превратила уголок салона в персональную лабораторию.

— Ты притащила микроскоп? — поинтересовался я, пока она распаковывала разные коробки с оборудованием.

— Только самый маленький, — с сожалением ответила она. — Мне пришлось брать то, что полегче.

Удостоверившись, что фимиам и можжевеловые палочки загашены, мисс Симпкинс уселась и поочередно то принималась читать роман, то шила. Надира с удобствами устроилась на полу салона, обложившись подушками, и углубилась в богатые запасы газет и журналов, но чаще просто смотрела в окно на то, как лесистые склоны Балкан сменяются пустынями Аравии. Зрелище замечательное, но мне было слишком тревожно, чтобы спокойно сидеть на месте. С камбуза неслись совсем домашние звуки — миссис Рам что-то резала, взбивала, звенела посудой.

Я прошелся по салону по часовой стрелке, потом против, останавливаясь поглазеть на множество фотографий в рамках. Там была интересная серия снимков, показывавшая, как создавался «Сагарматха», а потом фото Слейтера во всей красе, стоящего возле сверкающей командной рубки и собирающегося окрестить свой новенький корабль бутылкой шампанского.

Еще были бесчисленные фотографии Гималаев, некоторые явно сделаны с борта воздушного корабля. На одной из них Слейтер сидел на скале, завернувшись в альпинистский плащ, на фоне потрепанной палатки. Рядом с ним сидел Дорье, на гораздо меньшем камне, и поэтому он оказался намного ниже Слейтера и положил руку тому на колено. Слейтер же обнял его за плечи. Я предположил, что это было, наверное, во время восхождения на Эверест. Оба улыбались в камеру. Мне не понравилось, что на фото Дорье настолько ниже Слейтера. Из-за этого он был похож на слугу, смиренно скорчившегося у ног владыки и повелителя.

— Немножко противно, правда? — сказала, подходя, Кейт. — Герой-покоритель.

Но я заметил, что её взгляд скользит по фотографии Слейтера, обнаженного по пояс, верхом на слоне.

— Похоже, прошлой ночью он тебя просто очаровал, — сказал я. — Ах, Хэл, расскажите нам о ваших захватывающих приключениях!

Ноздри Кейт сузились; подбородок вздернулся.