Исидора, слегка покачиваясь, ибо морская болезнь давала о себе знать, подошла к секретарю.

– Что вы видите?

– Александрию, сударыня. Город, основанный Александром Великим, почти одиннадцать веков назад. Маленькая деревня Ракода, зажатая между Средиземным морем и озером Матеорис, превратилась в торговый огромный порт и столицу Египта, – блеснул знаниями Альбано. – Я был в Александрии будучи совсем юным… Помню, как отец рассказывал мне об Александрийском мусейоне, главном центре науки и культуры древности, а также Александрийской библиотеке, в которой некогда хранились рукописи Эсхила, Софокла, Еврипида.

Капитан тартаны протянул Альбано, небольших размеров, подзорную трубу. Теперь иезуит смог насладиться открывающимся видом города.

– А вот и остров Фарос…

Форт Кайт-Бей, построенный на острове по приказу султана Аштафа, ощетинился множеством бойниц, выходящих в сторону моря.

Альбано внимательно рассматривал александрийскую гавань, разделённую молом, выступающим далеко в море, на две части. Затем он протянул трубу графу.

Шарль прильнул правым глазом к хитроумному устройству, в надежде увидеть галеру тамплиеров в порту. Альбано, словно прочитав мысли своего патрона, заметил:

– Они уже наверняка приближаются к Эль-Гизе. Нам остаётся только преследовать их…

К горлу графа подкатил горький комок, он откашлялся и протянул трубу капитану тартаны.

Тот взял её и заметил:

– Пришвартуемся в гавани Эйносто, там спокойнее, да и провиант можно купить подешевле.

– О расходах не беспокойтесь, – заверил граф. – Закупайте всё, что сочтёте нужным.

Капитан усмехнулся: не часто достаются такие щедрые наниматели.

Гавань Эйносто отнюдь не произвела на путешественников впечатления спокойного места. Различные суда буквально «толпились» у причала. Здесь можно был увидеть: с десяток шебек, генуэзскую каракку, две испанские каравеллы, а также множество арабских доу.

…Пока капитан и его немногочисленная команда пополняли запасы воды и провизии, граф д’Аржиньи расположился со своими людьми в близлежащей таверне. Исидора, измученная морским путешествием, изъявила желание отдохнуть, а затем переодеться.

Альбано поделился с генералом своими соображениями по поводу Эль-Кефа. Д’Аржиньи пришёл в неподдельное удивление, узнав, что бывший христианин формально принял мусульманство, дабы помогать валломброзанцам и иезуитам. Но в целом генерал одобрил план своего подчинённого.

И потому Альбано поинтересовался у хозяина таверны, сносно говорившего на итальянском языке, знает ли тот купца Исима Эль-Кефа. Хозяин, пожилой араб, с тёмными, как две спелые вишни, проницательными глазами, кивнул в знак согласия. И предложил отправить к купцу посыльным своего внука.

Иезуитам понравилась эта идея и Альбано беглым пером, наспех, написал коротенькую записку, не забыв поставить в конце условный знак ордена.

Ждать долго не пришлось, за иезуитами был прислан просторный паланкин, свободно вмещавший двоих мужчин.

Граф пришёл в некоторое замешательство.

– Как вы считаете, Альбано, насколько прогулка будет безопасной для нас.

Секретарь пожал плечами и положил правую руку на навершие меча.

– Это будет зависеть от обстоятельств, монсеньор. Думаю, нам ничего не угрожает, и мы спокойно можем принять приглашение купца. Вероятно, он предлагает нам более укромное место для встречи.

Прежде чем покинуть таверну граф справился о здоровье Исидоры. Та чувствовала себя гораздо лучше и уже успела переодеться в просторные арабские шаровары и тонкую длинную рубашку. Сам того не ожидая граф пришёл к выводу, что Исидоре к лицу столь необычный наряд. Он и сам страдал от жары и несвежей одежды, облачение женщины в какой-то мере вызвало у него помимо восхищения чувство зависти.