Вспомнил и выдвинул предложение — наносить на самолёт российскую символику! И Паньшин первым делом поспешил запатентовать это предложение. Правда, из этого ничего не получилось, увы, государственное дело…

Так что я не против, пусть Николай Иванович смотрит и делает выводы. Есть у меня предчувствие, что скоро в дело запросится. А я и не откажу.

Порученец первое время всё старался больше с отцом контактировать и решать все вопросы через него. Но отец-то без меня вообще ничего не решал! Офицер столкнулся раз с таким подходом, другой, на третий сделал правильные выводы и в дальнейшем уже шёл напрямую ко мне. Отец же оставил себе всю организационную работу и отчётную. Тут ему отлично помогал Паньшин. Бухгалтерию же, с лёгкой руки Николая Ивановича, взвалило на себя дополнительной ношей заводское управление.

В общем, худо ли, бедно ли, но дело пошло. Теперь его не остановишь!

Новый самолёт по компоновке больше будет походить на всем знакомую этажерку. Два крыла, фюзеляж, обтянутый материей, на этом знакомые черты заканчивались. Мотор у нас другой, автомобильный от Бенца. Кабина закрытая, вмещает четыре посадочных места. Полезная нагрузка без учёта пассажиров около шести пудов. Если летит только пилот и оператор, то нагрузка возрастает больше, чем вдвое. Прилично, в общем-то.

Из приборов имеются указатели оборотов, скорости и барометрический высотомер. От электрозапуска пришлось отказаться, это лишний вес, да и летать нам предполагалось в пустынной местности. Поэтому больше напирали на неприхотливость и надёжность техники. А какая техника самая надёжная? Та, которая проще. Которая легко делается, и которую отремонтировать можно в полевых условиях.

Из совсем уж нового было размещение тут же на заводе моих собственных заказов. С разрешения государя, само собой. Лишь несколько человек были в курсе моей задумки и горячо её одобряли. А задумал я выточить корпуса авиационных бомб небольшого калибра со всеми комплектующими, с оперением, вертушками и деталями механического взрывателя.

Собирать будем сами, всё равно никто не поймёт, что именно он собирает. Нет здесь пока ничего похожего. А если кто-то и догадается, всё-таки они снаряды тоже тут делают, так ничего страшного, у нас все давали подписку о неразглашении производственных секретов. Терять работу из-за болтовни вряд ли кто захочет, у нас оклады рабочих гораздо выше, чем на заводе. Это сначала был дефицит кадров, а когда среди мастеровых слухи пошли про наши высокие оклады, то от желающих отбоя не стало. Так что мастера у нас за свои рабочие места не только руками, зубами держатся!

Почему бомбы? Так в предстоящем деле от меня именно бомбометание потребуется. Вот я и стараюсь сейчас, как могу. А могу многое, конструкцию бомб и их последующее боевое применение нам хорошо преподавали.

Еще одним специальным заказом были детали бомбовых держателей с механизмами сброса. Подвешивать пилоны будем под нижнее крыло, а рычаг сброса проведём в кабину…

Сижу в кандейке, как я с недавнего времени начал свой кабинет именовать, шаблон винта под наши новые моторы рассчитываю, и в какой-то момент слышу внизу разгорающийся скандал. Дело для нас необычное, ещё ни разу ничего подобного в наших цехах не происходило и вот те нате, приехали!

Выглянул в окошко, что в цех выходило, а внизу немолодой по сравнению со мной нынешним господин в котелке и приличном костюме на моих инженеров наседает. Те пока отбиваются, но уже то один, то другой начинают в мою сторону поглядывать. Придётся спускаться.

— Что за шум? — подхожу. На ходу на охранника глянул, головой покачал, почему постороннего пропустил?

Сторож правильно понял, шустро ретировался, выскочил за ворота сборочного цеха.

Мужчина обернулся, опешил при виде меня. А я же в юнкерской форме хожу. Всё привыкаю и привыкаю.