Местный персонал, как водится, любопытничал, курсанты-офицеры Учебного воздухоплавательного парка тоже набежали, по молодости лет шуточки отпускать принялись. Но, нужно отдать им должное, сразу же опознали и меня, и Паньшина, поэтому шуточки оставили и принялись помогать со всем своим усердием. Но, честно сказать, больше мешали. Пришлось Его высокоблагородию полковнику Изотову навести порядок и отогнать прочь от объекта посторонних.

Жандармского офицера не то, чтобы побаивались, но опасались. И недолюбливали, это хорошо было видно. Настоятельную просьбу отойти и не мешаться под ногами нехотя выполнили, но при этом начали бросать в нашу сторону презрительные взгляды. Мол, с охранкой работаем…

— Где начальник Учебного парка? — привычно проигнорировал и недовольство толпы, и презрительные взгляды Изотов.

— Ваше высокопревосходительство, — приложил руку к фуражке подошедший буквально через несколько минут стройный офицер, беглым, но цепким взглядом пробежался по нам и стоящему на колёсах фюзеляжу без крыльев, машинально, а, может, и нарочно, прикоснулся пальцами к нагрудному знаку воздухоплавательных частей. Вновь посмотрел на жандармского полковника. — Чем обязан?

— Ваше высокопревосходительство, — отзеркалил приветствие Изотов. — Александр Матвеевич, почему курсанты не на занятиях?

— Они как раз на занятиях и находятся, — подполковник оглядел собравшихся вокруг и моментально замолчавших офицеров. — По плану у нас тут практические занятия на лётном поле.

— Да? — вроде бы как удивился жандарм. — Мешать нам, именно это вы называете практическими занятиями? Прикажите немедленно очистить площадку!

Начальник парка спорить не стал, козырять на этот раз не козырнул, но огладил ладонью свою роскошную бороду и молча развернулся. Ещё раз оглядел собравшихся, и офицеры тут же вняли молчаливому приказу и рассосались по сторонам, словно никого и не было.

— Больше вам никто своим вниманием докучать не будет, — начальник парка удалился вслед за своими курсантами.

— Что замерли? Работаем! — обернулся к нам Изотов. А сам с непонятным выражением на лице проводил взглядом удаляющегося прочь начальника Парка…

Кованько ошибся. Буквально на второй день испытаний нового самолёта к нам обратились первые желающие научиться управлять такой техникой. Но это будет потом, а пока мы ставим крылья на место, проверяем надёжность соединений, работу органов управления, делаем пробные запуски и тестируем работу мотора.

То и дело кошусь на небо, фиксирую образование облаков и отмечаю направление ветра. Это у меня, да и не только у меня, а у всех лётчиков вообще в привычку вошло ещё с курсантских времён.

Затем плотный обед тут же у самолёта, и я занимаю место в пилотской кабине, где первым делом накидываю привязные ремни. Правда, перед этим совместными усилиями разворачиваем самолёт носом в поле. Так выкатываться будет проще. Ну и за хвостом нет никаких строений. И ещё один момент. Достал из контейнера свои вещи, распаковал тюк с лётной формой и тут же переоделся в свой старый комбинезон. Оглядел выпучивших от удивления глаза соратников и довольно улыбнулся. Уже не зря день прошёл. С таких мелочей и зарождаются традиции.

Мои соратники недоумевают, но выполняют команду, дружными усилиями ставят машину носом в поле. Изотов чуть в стороне держится, выглаженный чистый мундир опасается испачкать, вид делает, что ему всё давно известно и понятно. А вот Тринклер не выдерживает, ему на правах старшего можно разные вопросы задавать.

— Николай Дмитриевич, а для чего мы так сделали?

— Ветер куда дует, Густав Васильевич? — отвечаю вопросом на вопрос.