Через всю эту суматоху, Джеклин что-то прокричал своей дочери, замершей и неподвижной, чудесным образом нетронутой развязавшейся дракой.

И девушка услышала. Впервые она, казалось, почувствовала человечность внутри себя, услышала человеческим ушами, а не неодушевленными ушами Триумвирата. Она повернула голову, и в ее черных глазах была жизнь, страх и мольба.

Девушка что-то нечленораздельно выкрикнула, но Фергюсон почувствовал изменение в ее голосе. Теперь он стал человеческим, мгновенно освободившимся от бесстрастного правления растения и камня. И она легко побежала к людям через суматоху сражающихся змееподобных организмов.

Джеклин расстегнул свинцовый плащ и завернул в него девушку как можно плотнее.

- Фергюсон, - настойчиво сказал он. - Помоги мне! Мы должны выбраться отсюда! Мы должны вытащить ее отсюда!

- Пэрри! - закричал Сэмпсон. - Мы не можем оставить его тут!

Но пока он говорил, огромный цветок тигровой расцветки, в котором все еще боролся Пэрри, поднялся на своей ножке, как змея, готовящаяся к броску. Цветок поколебался, завис... и затем с ревом ударил по хрустальной стене.

Каменные конечности Пэрри разбились о кристалл.

Хрустальная стена закричала!

Длинные извилистые трещины, словно молнии, покрыли сверкающую поверхность. Она начала разрушаться. Кристаллы посыпались сияющим дождем.

На тигровые цветы падали куски алмазной стены.

СТЕНЫ ДРОЖАЛИ, двигались, вдыхали и выдыхали. Фергюсон оторвал завороженный взгляд. Что-то выкрикнув, он толкнул Джеклина в сторону выхода. Вместе с Сэмпсоном они побежали через жилистые, извивающиеся лианы, которые все еще боролись с отростками бушующего камня.

Затем люди оказались на свету. Пока они бежали, весь холм сотрясался мощными, ритмичными вздохами. Спотыкаясь, пошатываясь, они продолжали нестись, слыша за собой крики сражающихся нечеловеческих существ, в которых камень, плоть и листва сцепились друг с другом в приступе ужасной ярости.

Джунгли впереди превратились во что-то непонятное. Тройной мозг совершенно перестал управлять ими, и хрупкий баланс Эдема развалился. То, что не должно было быть живым, разрывалось и рассыпалось в слепом ответе на безрассудные крики Мозга в разрушенной пещере. Разваливающийся Мозг, последние остатки Триумвирата, все еще издавал безумные, алые, яростные мысли, и джунгли бушевали в ответ.

Потеряв Сэмпсона, Фергюсон резко остановился. Он развернулся и увидел, что фигура в свинцовом костюме все еще находится у входа в пещеру, пробираясь через извивающиеся лианы, держа блестящее долото в одной руке, а свинцовый ящик - в другой. Желудок Фергюсона подпрыгнул, когда он увидел, что делает Сэмпсон.

Долото бешено вгрызалось в сияющий радий, покрывающий стену пещеры.

- Сэмпсон! - закричал Фергюсон, а его голос потерялся в вое деревьев Эдема. - Дурак! Не трогай это.

Сэмпсон продолжал работать, не обращая внимания. Возможно, он не замечал, как каменная стена вздрагивает под ударами острого долота. Возможно, он не понимал, что сам камень был живым и... мог чувствовать.

Вход в пещеру задрожал. И... начал закрываться!

В этот момент Сэмпсон увидел опасность. Он выронил долото и побежал, но лианы, по которым он ступал, замедляли его продвижение. Он споткнулся!..

Пасть пещеры захлопнулась с криком раскалывающегося камня.

С тошнотой и головокружением, Фергюсон развернулся и увидел сброшенный Джеклином свинцовый костюм, лежащий на тропе. Он быстро избавился от своего, затем помчался следом за ученым и его дочерью, частично оглушенный воем леса. Повсюду вокруг Фергюсона дышащие камни сражались с живыми лианами. Каменные щупальца проливали густую фиолетовую кровь.

Деревья сомкнули ветви в воздушной драке, вытаскивая друг друга из земли, и корни их кричали.

Одно дерево с коричневой корой оторвало длинную ветку у своего противника, и Фергюсон увидел, что ветка была совсем, как человеческая рука, он даже увидел белую сломанную кость, торчащую из-под коричневой коры.