— Какой чемоданчик? — спросил начальник СВОРы.

— Его, Трухильо, — ответил он быстро, четко выговаривая слова. — Весь в крови снаружи, а внутри — доллары и песо.

— С его инициалами? — продолжал полковник. — С буквами РЛТМ, металлическими?

Он не смог ответить, память подводила. Тони с Антонио нашли чемоданчик в автомобиле, открыли его и сказали, что в нем — битком доминиканские песо и американские доллары. Тысячи тысяч. Он заметил, что начальник СВОРы забеспокоился. Ах, сукин сын, значит, чемоданчик убедил тебя, что это — правда, что его на самом деле убили.

— Кто еще в заговоре? — спросил Аббес Гарсиа. — Назови имена. И тогда отправишься в операционную и из тебя вынут пули. Кто еще?

— Нашли Пупо? — спросил он возбужденно, торопясь. — Показали ему труп? И Балагеру — тоже?

У полковника Аббеса Гарсии еще раз отвалилась челюсть. Так и стоял: разинув рот от изумления и неожиданности. Педро Ливио смутно почувствовал, что по очкам он у них, пожалуй, выигрывает.

— Балагеру? — произнес он по складам, по буквам. -Президенту Республики?

— Он войдет в военно-гражданскую хунту, — объяснил Педро Ливио, изо всех сил сопротивляясь спазмам в желудке. — Я был против. Но они сказали, это нужно, чтобы успокоить ОАГ.

На этот раз ему не хватило времени отвернуться, чтобы вырвало не на постель. Что-то тепленькое, вязкое побежало по шее, запачкало грудь. Он видел, как с отвращением отпрянул начальник СВОРы. Его скрутило, по костям разлился холод. Говорить он уже не мог. Но лицо полковника, искаженное нетерпением, снова склонилось над ним. И глаза смотрели так, словно хотели вскрыть череп и выпотрошить всю правду.

— И Хоакин Балагер — тоже?

Он держал взгляд всего несколько секунд. И закрыл глаза, хотелось спать. Или умереть, все равно. Он слышал, как два или три раза тот спросил: «Балагер? И Балагер — тоже?» Он не ответил и не открыл глаза. Даже когда его передернула дикая, жгущая боль в правой мочке уха. Не закричал, не пошевелился. Вот так и помрешь ты, Педро Ливио, пепельницей начальника шпиков. Какое блядство. Козел мертв. Уснуть. Умереть. Из глубины колодца, в который падал, он услышал голос Аббеса Гарсии: «Такой святоша, конечно же, должен был снюхаться с сутанами, а те — с гринго». Потом наступила долгая тишина, лишь изредка шелестел шепот да робко просил доктор Дамирон Рикарт: если не оперировать, пациент умрет. «Да ведь я и хочу умереть», — думал Педро Ливио.

Кто— то пробежал, торопливые шаги, хлопнула дверь. Снова палата наполнилась людьми, и среди них -снова полковник Фигероа Каррион.

— Мы нашли зубной протез на шоссе, около «Шевроле», Его Превосходительства. Сейчас его изучает дантист доктор Фернандо Камино Сертеро. Я лично его разбудил. Через полчаса он даст заключение. На первый взгляд ему показалось, что это протез Хозяина.

Голос был похоронный. И молчание, в котором его слушали, — такое же.

— Больше ничего не нашли? — Аббес Гарсиа словно откусывал слова.

— Автоматический пистолет 45-го калибра, — сказал Фигероа Каррион. — Несколько часов уйдет на поиски регистрационной записи. В двухстах метрах от места покушения брошена машина. «Меркьюри».

Педро Ливио подумал, что правильно Сальвадор рассердился на Фифи Пасторису, когда тот бросил его «Меркьюри» на шоссе. Теперь они узнают, кто хозяин машины, и очень скоро calies будут гасить сигареты о лицо Турка.