Будь у Андерса собственный сын, он с самого начала советовал бы ему прислушиваться к зову сердца, а не готовил бы из мальчика будущего главу компании «Алмквист». Однако, судя по всему, вряд ли у него когда-нибудь будут дети. Он не хотел заводить семью ни с кем, кроме Эрики. А она для него потеряна навсегда.

И все-таки он позвонил ей рассказать о поездке в Ирландию.

Эрика оживленно расспрашивала его и делилась своими познаниями в ирландской музыке. Оказывается, она недавно купила ирландскую дудку и училась на ней играть.

— Приезжай ко мне на выходные, и я свожу тебя в «Голуэй». Тебе понравится, — предложила она.

Поехать на выходные, отвлечься от компании, от проблем кузена с выпивкой, от клиента, сбежавшего с деньгами и молоденькой подружкой, от отцовской тревоги, от экономического спада… Это было именно то, в чем он так нуждался.

Катя в машине по направлению к Гётеборгу, где студентом он был так счастлив, Андерс гадал, поселит ли его Эрика у себя в квартире. Они это не обсуждали; возможно, она забронировала ему место в отеле. А если все-таки он остановится у нее, то лягут ли они спать вместе? Положить его на полу на матрасе будет ханжеством с ее стороны. Ни у него, ни у нее на данный момент никого нет, так что об измене речь не идет.

Однако и на восстановление прежних отношений надеяться не приходилось. «Поживем — увидим», — со вздохом подумал Андерс.

Эрика выглядела великолепно; с блестящими глазами, оживленная, она рассказывала ему о том, что проект оказался очень успешным, что их достижения заметили и выделили им большой грант. Она приготовила для него ужин: шведские фрикадельки, которые у них считались праздничным блюдом. Квартира почти не изменилась; Эрика разве что сменила занавески да добавила еще книжных полок. У стены Андерс заметил запасной матрас.

После ужина они отправились в «Голуэй», паб, где Эрику приветствовали как завсегдатая. Она познакомила Андерса с посетителями и барменом, а вскоре заиграла музыка. Он словно в одночасье перелетел назад, на запад Ирландии, где бились о берег волны и каждый вечер новые музыканты играли на скрипках, волынках и аккордеонах. Музыка захватила его.

Ему очень захотелось побеседовать с музыкантами, особенно с Кевином, волынщиком.

— Вы играете тему из «Путешествия Брендона»? — спросил Андерс.

— В принципе, да, но очень редко — когда я играл ее в Лондоне, люди в баре плакали.

— Я под нее тоже плачу, — сказал Андерс.

Эрика, удивленная, подняла глаза.

— Ты никогда не плачешь, — заметила она.

— В Ирландии такое бывало, — со вздохом ответил он.

— Почему-то эта мелодия всех огорчает, — мрачно сказал Кевин. — Приходите завтра вечером, и я сыграю ее для вас, а потом мы всплакнем вместе над кружкой пива.

— Договорились, — с готовностью согласился Андерс.

Вернувшись в квартиру Эрики, они выпили еще пива и доели остатки ужина. Она зажгла свечи на маленьком столике, и они сели по обе стороны, с неожиданной остротой ощутив близость друг друга. Эрика серьезно посмотрела ему в лицо.

— Ты изменился, — сказала она.

— Но я по-прежнему очень хорошо к тебе отношусь, — ответил он.

— Я тоже, но ты все равно будешь спать на матрасе, — рассмеялась Эрика.

— Очень жаль, — отозвался Андерс, улыбнувшись.

— Да, но я не собираюсь потратить еще несколько месяцев на сожаления о том, что могло бы между нами быть.

— Ты потратила несколько месяцев на сожаления?

— Ты и сам знаешь, Андерс.