Голос мистера Хаса постепенно затих.

10

Мистер Фар уже некоторое время проявлял признаки нетерпения. Пауза дала ему наконец возможность высказаться. Он заговорил, старательно удерживаясь от многословия:

— Сэр Элифаз, мистер Дэд, по поводу того, что было допущено в отношении меня, я предпочел вовсе не высказываться в этой дискуссии. Но по некоторым вопросам невозможно хранить молчание. Мистер Хас сказал несколько ужасных вещей, которые наверняка не должны быть произнесены в Уолдингстентоне… Подумайте только, какое воздействие имело бы такое обучение на юных и восприимчивых мальчиков! Представьте себе, что это прозвучит со школьной кафедры! Я всегда осторожно отношусь ко всяким спорам, и я до поры не вмешивался в ваш спор с мистером Хасом, но считаю, что это множество злых слов, все эти придирки к Божьему миру заслуживают ответа. Совершенно необходимо ответить на них твердо и прямо. Таков наш долг перед Богом, создавшим нас такими, какие мы есть… Мистер Хас, в вашем теперешнем болезненном состоянии вы, кажется, не способны осознать всю чудовищность самомнения, с которым вы уничижаете Божьи чудеса. Но в действительности вы всегда страдали такой несостоятельностью. Это не ново. Разве я не мучился от вашей высокомерной самоуверенности двенадцать долгих лет? Ваша правота и сегодня, как всегда, единственно права, ваша доктрина единственно чиста. Если бы Бог смог заговорить и отверз бы свои уста против ваших! Как этот голос потряс бы вас и все вокруг! Как бы вы увяли среди своих богохульств! Простите меня, джентльмены, если я слишком резок, — сказал мистер Фар, облизывая свои пересохшие губы, но мистер Дэд кивнул, выразив горячее одобрение.

Воодушевленный этим, мистер Фар продолжал:

— Войдя в эту комнату, мистер Хас, я был полон сочувствия к вашему несчастью — я думаю, все мы испытывали сострадание, — но теперь мне ясно, что Бог взыскал с вас меньше, чем полагалось за ваше прегрешение. Определенно, высшим из грехов является гордыня. Вы критикуете и принижаете Божий мир, но какой мир дали бы нам вы, если бы были Творцом? Простите, джентльмены, если я заставил вас вздрогнуть, но мы вправе задать этот вопрос. Поскольку для меня теперь ясно, мистер Хас, что меньшая роль вас не удовлетворит. Уолдингстентон — слишком узкое поле деятельности для вас, несмотря на все чудеса, которых вы добились там, несмотря на тот факт, что никогда раньше и никогда потом там не было и не будет такого директора, и несмотря на то, что вы зажгли там свечу, от которой однажды запылает весь мир. Директор Вселенной — вот должность, которую вам хотелось бы занять. Тогда, и только тогда, смогли бы вы полностью раскрыть свои дарования. Тогда кошки перестали бы есть птиц, а деревья росли бы в полной симметрии, пока не затмили бы небо. Я смутно представляю себе, каким будет этот мир; каждая блоха, преобразованная и воспитанная под вашим руководством, будет способствовать всеобщему здоровью и счастью и вести себя как бойскаут. Каждый листок травы вырастет по крайней мере до шести футов в длину. Но что касается печеночной трематоды — я никак не могу решить проблему печеночной трематоды. Полагаю, что вы предусмотрите эйтаназию для всех этих паразитов…

Внезапно мистер Фар от этой манеры черного юмора перешел к серьезному, даже умоляющему тону:

— Мистер Хас, перед лицом смертельной опасности, которая так близка, я прошу вас пересмотреть все ваши дикие и злобные речи. Вы взяли поверхностные аспекты этого мира и построили на них свои суждения; вы скудной меркой своего рассудка пытаетесь мерить планы Господа, планы, которые пространней суши, шире океана.