| Жизнь есть возможность до тех пор, пока мы держимся, вцепившись в жизнь и в Процесс, пока мы находимся в нем и пока он, Процесс, сделавшись снова неконтролируемым, в конце концов не выкинет нас прочь. Где-то в закоулке вашего ума, доктор, теплится надежда на счастливый исход, так же как и в мозгу сэра Элифаза. Я вижу глубже, потому что я не ослеплен здоровьем. Вы думаете, что за человеком придет некто вроде блестящего супермена? Здоровая иллюзия! Никто не появится за человеком, кроме самого человека, пока люди будут такими, какие они есть. Мы можем быть сметены с лица Земли с той же беззаботностью, с какой были созданы, и на смену нам придет что-нибудь другое, не обязательно лучшее и не обязательно худшее, просто другое, чтобы быть сметенным в свою очередь. И пока Дух Божий, который живет в нас, нс сможет поднять нас, чтобы мы захватили этот мир для Него и для себя, такой будет оставаться природа вашего Процесса. Ваш Процесс — это все еще хаос; человек — это пока возможность, преходящая возможность создания порядка в пустыне… Люди говорят и пишут об этой великой войне, которая сейчас раздирает мир, как о драматическом событии, имеющем важные последствия. Они говорят, что она была очищением, великим уроком, фазой истории, знаменующей конец войн и разделов. Так могло бы быть, но так ли это на самом деле и будет ли оно так? Чуть раньше я просил вас бросить прямой взгляд на реалии животной жизни, на жизнь в общих чертах, как мы ее знаем. Я думаю, мне удалось хоть немножко убедить вас, что не зря мне представляются пустым занятием поиски здесь какого бы то ни было естественного счастья. Бедные звери и другие создания обязаны страдать. А теперь я спрошу вас, что вытворяли и переносили люди во время этой войны? Ясно, что они показали исключительную плодовитость и сообразительность в изобретениях, а также удивительную способность к самопожертвованию и храбрость. Но все это, замечу, — равно как боль и агония, которой они подверглись, — мало чему или вовсе ничему не научило род человеческий, а эти их изобретения были использованы главным образом для его уничтожения. Единственный урок и единственное изменение к лучшему, которое может быть извлечено из этой войны, произойдет, если люди, воодушевленные Божественной храбростью, скажут: «С этими и им подобными вещами должно быть покончено…» Но я, увы, не ожидаю, что они это скажут. Зато я замечаю огромное количество человеческой энергии и способностей, которые были направлены и до сих пор направлены на дела, ведущие прямо к пустоте и погибели. Самой опустошительной вещью в этой войне оказалась не глупость и не жестокость, но черта извращенности, проходящая через нее. И, вопреки оскудению интеллекта, вызванного войной, вопреки абсолютной неспособности добрых сил жизни задержать войну и закончить ее, я предлагаю вам взвесить тот разум и самоотверженность, которые были потрачены на такое действо, как газовая атака. Обратите внимание на искусность и отработанность во всех деталях; различные типы употребляемых снарядов, доведенные до совершенства устройства для замедленного выпуска газа с расчетом захватить людей неподготовленными после того, как они снимут свои маски. Один метод, особенно излюбленный теперь германцами, предусматривает одновременное использование двух типов газа. Они берут вначале не слишком смертоносный, но очень тонкий газ, который проникает под маску и вызывает тошноту и позывы к рвоте. Человека охватывает страх, что рвота может засорить фильтр маски и он задохнется, — и тогда он срывает свою защиту в приступе паники. И туг второй газ, более ядовитый, более смертельного типа, вступает в действие. Его человек вдыхает полной грудью. У него перехватывает дыхание; он понимает, что наделал, но уже поздно. Смерть уже схватила его за горло, и до самого конца он испытывает ужаснейшие муки и страдания. Он кашляет, шатается, падает, корчится на земле в судорогах и смертной рвоте… И умирает, напрягаясь и хрипя, с выпученными глазами… Вот как людей убивают сейчас; и это всего лишь один из множества способов, отвратительных, недостойных и чудовищных, но интеллигентных и технически совершенных… Вы не станете отрицать, доктор Баррак, что упомянутая замысловатая смесь является одним из последних плодов вашего Процесса. |
