— Боюсь, нас неправильно поняли.

— Конечно. Так всегда бывает.

— Речь идет не об одном ребенке, — твердо произнесла Эвелина, удивляясь, почему она продолжает беседу, когда уже отчетливо поняла, что никогда бы не оставила никого из детей в лапах этого человека. — Мы говорим о пятидесяти трех детях, которые вот-вот лишатся крова. Я хочу найти для них новое место жительства.

— А, все ясно. Сиротский приют «Заря надежды», верно? Я слышал, что благотворители закрыли его. Такого никогда не случилось бы в нашем учреждении. Оно целиком финансируется правительством.

— И добровольными взносами, очевидно, — язвительно сказала Люсинда.

— Вы должны понять, мисс, что иногда на наше попечение оставляют детей… опасного происхождения, и они, конечно, требуют особого обращения.

«Подобно незаконным братьям или сестрам Сента», — подумала Эви, задаваясь вопросом, где бы они могли быть теперь. По крайней мере здесь их не оставили.

— Думаю, мы узнали все, что нужно, — сказала она, вставая. — Спасибо, что нашли для нас время.

Коротышка вскочил на ноги.

— У меня найдется комната для шести — восьми самых маленьких, до семи лет. Я даже готов дать за каждого из них по пять фунтов.

— Почему самых маленьких? — спросила Эви, чувствуя, что ей становится дурно. Хотя чем больше она узнает, тем лучше подготовится, чтобы помочь детям.

— Они мало весят. Мы отправляем их переворачивать кирпичи в сушилках на кирпичных заводах. Чуть старше, и они уже слишком тяжелые — не могут ходить по влажной глине, не разрушая ее, понимаете?

— Конечно. Я учту это, — сказала она, следуя за Люсиндой к двери. — Еще раз спасибо.

— Был очень рад, леди.

Ни одна из них не проронила ни слова, пока они возвращались к коляске Люсинды.

— О Господи! — воскликнула наконец Люсинда. — Это отвратительно!

— Я начинаю думать, что Сент был не так уж плох, — с трудом выдавила Эви. — По крайней мере он не заставлял детей работать, кормил и одевал, не вымогая при этом денег у их родственников.

— Сент-Обин скорее всего очень удивился бы твоим словам, — сказала Люси.

— Это не имеет значения. Сегодня ли или через четыре недели, вот куда, в это ужасное место, — она указала на приземистое темное здание позади них, — он намеревался отправить этих детей.

Он предал ее. Майкл Эдвард Холборо обманул ее доверие, растущее чувство собственного достоинства и разбил сердце. И в конце концов, не имело значения, лгал ли он или говорил правду. Он никогда не сумеет оправдаться; она больше ни за что не поверит ему. Очень больно сознавать, что она так ошибалась.

Люсинда сочувственно улыбнулась ей.

— Мне хотелось бы повидать этих детей. Похоже, они полностью завладели твоим сердцем.

Эви все утро откладывала посещение приюта «Заря надежды», рассчитывая явиться туда с добрыми вестями. Однако каждое заведение, в котором они с Люсиндой побывали, всякий раз оказывалось хуже предыдущего. А детей нужно было известить, чтобы они начали готовиться к тому, что их ждет впереди.

— Я отведу тебя к ним, — сказала она и обернулась к кучеру.

— Мисс Раддик, — сказала экономка с выражением страдания на суровом лице. — Это правда? То, что этот ужасный Сент-Обин собирается снести приют?

— Да, боюсь, что так, миссис Нейтам. Дети уже знают?

— Кое-кто — да, я думаю. О, я так и знала; мне следовало выбросить этот ключ в ту же минуту, как я увидела его там, взаперти.